– Слушайте, я вам не верю. Покажите документы. Ведь что-нибудь у вас есть: паспорт, водительские права?
– Да, да, вот и паспорт, вот и водительские права, вот пропуск в посольство. Этого довольно, свояк?
– Да уж… Свояк, не иначе… Вы что, на самом деле не представляли, кто именно приедет от Андрея?
– Нет, у меня и без этого забот хватает. Какая разница, кто приедет? В любом случае на такие задания отморозков не посылают. Я предполагал, что приедет какой-нибудь профессионал из бывших «конторских». И вот ошибся. Ведь ты не имеешь отношения к ФСБ?
– Нет. И, заметьте, она ко мне тоже не имеет ни малейшего отношения.
– Ну, во-первых, это несложно поправить. Шутка. А во-вторых: в таком случае кто ты такой? Откуда, так сказать, профессиональный уровень? Ведь Андрей по телефону так и сказал, что сюда едет профи и он решит все вопросы за пару дней.
– Дядя Вить, да зачем вам теперь это знать. Это моя биография. У меня в далеком детстве была любимая песня из сериала «Возрождение». Это такой документальный фильм, который шел по телику во времена Брежнева. Так вот, в той песне есть такие слова:
Считайте, что я визуально-информативный профессионал новой формации.
– Это как это?
– А вот такой вот космополит, без комплексов. Гражданин Вселенной, который насмотрелся фильмов, начитался книг по диверсионному делу, нейролингвистическому программированию и статей в Интернете о том, как правильно соорудить бомбу из подручных материалов вроде гуталина, пластмассовой расчески и такой-то матери, ха-ха. А начитавшись и насмотревшись, решил применить полученные навыки на деле. Всегда, знаете, была тяга к принятию сильных решений. Ведь на убийство надо еще решиться, не так ли? Вы, кстати, убивали? Вопрос задаю по-родственному, так что отвечайте начистоту.
– Марк, это прекрасно, что я твой дядя, прекрасно, что мы встретились в такой запредельно экзотичной обстановке, но о некоторых вещах я предпочитаю никогда не говорить даже с самыми близкими мне людьми, тем более с обретенными на чужбине родственниками.
– Тогда проехали. Не вопрос. В общем, если Андрей прислал именно меня, а он мужик серьезный и у него было кого послать, то, значит, я чего-то стою именно как профессионал. Мне без вашей помощи не обойтись. Дело это для нас теперь семейное, можно сказать. Так что я очень рассчитываю на вашу помощь, как на помощь еще одного близкого человека другому.
– Марк, какие у тебя документы? Они на твое имя?
– Вы меня буквально обижаете, дядя! Я Роман Клименко, а ни к каким подозрительным Марикам я не имею даже самого близкого отношения.
– Давай без шуток. Ты въехал по чужому паспорту?
– Давайте без шуток, хотя я люблю похохмить – это расслабляет нервную систему и полезно для работы стрелка. Да, я въехал по абсолютно легальным документам, поселился под названным мной именем в гостинице. Почти никто здесь не знает моего настоящего имени.
– Ты обронил это «почти». Это просто оговорка или?..
– Есть девушка, моя напарница. Мы работаем вместе. Это та самая, как вы изволили выразиться, кукла, которая провела сегодня несколько часов в моем номере. О ней чуть позже, а теперь, с вашего позволения, я бы очень хотел послушать вас. Жажду наконец-то получить полную характеристику на нашего доморощенного международного афериста.
– Изволь, но про девушку не забудь. Я тебе напомню, когда представится удобный случай.
Официант тем временем принес два огромных блюда с тонко нарезанным хамоном и бутылку великолепного Weinert Estrella Malbec 1977 года. Он деловито плеснул мне пробник в бокал, я вдохнул начинающий раскрываться букет, поцокал языком с видом знатока и попросил официанта декантировать вино. Тот одобрительно кивнул и вскоре, широко улыбаясь, принес декантер – плоский в основании графин с широким горлом. Аккуратно, по стенке, перелил в него содержимое бутылки, налил два бокала. Вино оказалось изумительным. Заказал я именно его, потому что знал его вкус, ибо дегустировал его еще в Москве, во время своей закупочно-взяточной деятельности, одним из несомненных плюсов которой была полная халява в делах подобного рода.
Халява… Те, кто не имеет ее, мечтают о ней. Те, у кого она есть, счастливы недолго. След халявы – это хлеб стыда, который приходится есть, расплачиваясь за несправедливо полученное благо. Здесь вновь действует закон о сохранении массы. Каждому в этой жизни положено определенное количество удовольствий, причем строго по графику. Если этот график сдвинуть и перевыполнить норму, то есть риск того, что провалишься в пустоту, где вместо благодати есть плетка с надписью «совесть», которой придется хлестать самого себя, понимая, что лучше понемногу, но постоянно, чем сразу все, а потом ноль целых, ноль десятых на лицевом счету. Халява – это величайшее искушение и источник многих человеческих горестей и проблем. Одна из основных составляющих мирового, общечеловеческого греха. Противостоять халяве почти невозможно, пока не поймешь, что это такое на самом деле. Халява для многих замещает манну небесную, и виноваты в этом подонки-работодатели, у которых свой взгляд на величину компенсации за труд наемного раба. Вот и рыщет по земле целая армия недовольных своей заработной платой людей, падких до халявы разного рода. Да и я таков. Был.
– Ну что Петрович, твое, как говорится, здоровье. А ведь я, признаться, думал, что ты меня используешь, а потом пулю в затылок и в La Plata, рыб кормить.
– Да, Марк, ты умный мужик. Была такая мысль, если честно. Но теперь, конечно, все поменялось. Я же не Каин, чтобы Лериного мужа на тот свет раньше времени отпускать.
– Так, значит, я прав? Значит, Андрей просто мерзавец и по возвращении в Москву мне предстоит не вполне теплый прием с его стороны?
– Нет. Андрей тут ни при чем. Я сам хотел деньгами разжиться и махнуть куда-нибудь. Надоело шапку ломать, годы подпирают, а что я видел? У меня тоже есть мечта о маленькой ферме с голубым бассейном,
