– Это Эпименид ввел убийцу в покои государя, – глухо произнес Гермоген. – Отослал прежнего лекаря, сказав, что его человек – несравненный знаток трав. Какой невероятный цинизм!
– Эпименид предатель, – промолвил царевич медленно, словно пробуя эти горькие слова на вкус. – Но, великие боги, почему?
Он качнулся на лавке, опершись спиной на обитую крашеным деревом стену. Камера царевича вообще мало походила на узилище: в ней находились удобная кровать, стол с табуретом и тумба, на полу лежал ковер, пускай и видавший виды, на стене красовались почти не облупившиеся фрески, и только тяжелая железная дверь да толстый прут поперек узкого окна напоминали, что это не комната на дешевом постоялом дворе, а тюрьма.
– Каковы бы ни были причины, побудившие его на злодеяние, сути это не меняет. Эпименид предал и заплатит за это, – сурово сказал Гермоген.
– Жизнью, – добавил Галиарт. Он готов был совершить казнь собственными руками, но подозревал, что ему пришлось бы драться с множеством других, жаждущих сделать это.
– Да будет так, – с каменным выражением лица кивнул Эврипонтид. – И я желаю насладиться возмездием раньше, чем испущу дух в руках палача.
– Мы не допустим несправедливого суда! – горячо вскричал Галиарт. – Царь Полидор прибывает в Кидонию завтра, и царевич Дион обещал, что попросит отца предоставить тебе убежище.
Гермоген покачал седой головой.
– Лакедемон никогда не допустит этого, и критскому царю нет резона вешать себе на шею чужую проблему. Напротив, я полагаю, что Полидор будет счастлив возможности как можно скорее отправить тебя, наследник, в Элладу и предоставить спартанцам самим разрешать это дурно пахнущее дело. Он и в эти годы нас не очень-то жаловал: всего дважды мы были приглашены на официальные празднества, зато стоимость Полидорова гостеприимства повышалась из года в год. Это еще одна печальная новость, юноша: из того золота, что нам удалось тайно спасти от конфискации и вывезти на Крит, осталась едва десятая часть. Дом Эврипонтидов почти разорен.
– Нет, ведь нам вернули земли и особняк, – ответил царевич. – Но, уверяю тебя, верный Гермоген, что о деньгах я буду беспокоиться не раньше, чем спасу свою жизнь и отомщу убийцам отца. Я имею в виду не столько самого Горгила, сколько его нанимателей. Что же касается критского царя – я бы и не подумал воспользоваться убежищем, даже если бы он его предоставил. Я не убивал отца! И не намерен скрываться от суда, как виновный.
– Но дело, клянусь Афиной, обставлено так, что оправдательный вердикт невозможен! – вскричал Галиарт. – Они убьют тебя!
– Пусть, если такова тяжесть моего жребия, – склонил голову Пирр. – Я подчинюсь воле богов, но людям без борьбы я не сдамся.
Глаза Эврипонтида блистали огненными всполохами, он сам был похож на бога. Плечи Галиарта покрылись гусиной кожей, и он глядел на Пирра, как завороженный.
– Истинные спартанцы встанут за тебя, молодой Эврипонтид, – проговорил суровый советник. – Никто не поверит, что ты виновен. Мы призовем на помощь законников и сочувствующих нам магистратов.
– Мы поднимем мечи! – выпалил сын наварха.
– И если Агиадам недостанет сил погубить нас,
Солнечные лучи, проникающие через два разделенных колонной окна, освещали неширокий серый коридор, начисто лишенный архитектурных и прочих украшений, которыми были полны парадные помещения Персики. Этот скрытый проход был одним из рукавов тайного лабиринта, пронизывающего громаду старого дворца. Коридор заканчивался дверью, ведущей в подземный ход, а тот, проходя под половиной Спарты, выводил в один из стоявших за городом постоялых дворов.
В восточном конце коридора, щелкнув запором, открылась дверь, впуская в коридор группу из трех мужчин и одной женщины. Невысокая и немолодая женщина была одета в длинный двойной подир и темную дорожную паллу, наброшенный на голову капюшон скрывал большую часть лица. Мужчины держали в руках обнаженные мечи и тяжело дышали. Из проема двери доносился грохот, вопли и лязг оружия.
– Сюда, скорее.
Массивная дверь захлопнулась, отсекая звуки боя.
– Это задержит их. Пока они справятся с охраной и дверью, мы должны быть далеко отсюда, господин. Лошади и сопровождение ждут в таверне, – выговорил один из воинов.
– Поспешим! – властно произнесла «женщина». Группа бодро зашагала по коридору.
Леотихид, скрывавшийся до поры за колонной, нацепил на лицо скорбное выражение и неторопливо выступил из укрытия, заступая беглецам дорогу.
– Как же так, достойный мастер Горгил? – с надрывом произнес элименарх. – Ты нас покидаешь? А наш уговор?
Увидев, что он один, телохранители, выставив мечи, молча двинулись на него. Но облаченный в женское платье убийца остановил их резким взмахом руки и, отбросив капюшон, сам пошел навстречу Леотихиду.
– Приветствую тебя, славный Леотихид. Сожалею, что не успел увидеться с тобой сразу по прибытии в Спарту.
– Ничего, я сам позаботился о том, чтобы эта встреча состоялась, – вежливо кивнул Леотихид.
– Наша затея, как ты, наверное, уже знаешь, увенчалась полным успехом. Однако я не готов принять приглашение на праздничный пир, дела заставляют меня срочно отбыть из вашего чудесного города, – Горгил, повернув голову, прислушался. Шум схватки за стеной начал стихать. – Увы, издержки профессии.
Подвижные губы мастера иронично дернулись, он продолжал медленно приближаться. Телохранители остались в двадцати шагах дальше по коридору. Леотихид с любопытством разглядывал новую личину
