— Твоя героиня закончила выступления обвинения.
— Чэндлер закончила, не вызывая меня?
Это известие показалось Босху абсурдом.
— Что она надумала? — спросил он.
— Она становится весьма дальновидной. Очень умный ход.
— Почему?
— Взгляни на дело. Сейчас она набрала очки. Если закончить дело сегодня и отдать его на рассмотрение жюри присяжных — кто выиграет процесс? Она. Теперь смотри дальше. Она знает, что ты должен выйти на свидетельское место и начать оправдываться. Как я тебе уже сказал недавно, выиграем мы или проиграем — зависит от тебя. Ты либо примешь мяч и заткнешь его в глотку Чэндлер, либо проорешь игру. Она это знает. И понимает, что, если вызовет тебя, будет задавать вопросы первой, а я потом сведу все впечатление на нет своими вопросами — попроще, на которые ты легко ответишь. Поэтому она хочет, чтобы все было наоборот. Она оставила мне выбор: либо не вызывать тебя и проиграть процесс, либо вызвать тебя, и уж тогда она сделает по тебе свой самый лучший выстрел. Очень хитро.
— И что же мы будем делать?
— Вызовем тебя.
— А что с отсрочкой?
— Какой отсрочкой?
Босх только кивнул. Ничего не изменилось. Отсрочки не будет. Он понял, что повел себя неправильно, подошел к Белку не с той стороны. Он должен был попробовать убедить толстяка в том, что тому самому принадлежала идея отложить процесс. Тогда все сработало бы. Вместо этого Босх стал нервничать — с ним всегда такое бывало, когда он приближался к чему-то неведомому. Он вспомнил, как в первый раз залез во вьетконговский туннель. Страх черным цветком распустился в его груди.
— У нас осталось двадцать пять минут, — напомнил Белк. — Давай забудем об отсрочках и постараемся разработать план, по которому ты будешь давать показания. Я буду тебя вести.
Присяжные последуют за нами. Но только запомни: ты должен двигаться медленно, иначе ты их потеряешь. О'кей?
— У нас осталось двадцать минут, — поправил его Босх. — Мне нужно покурить, прежде чем я усядусь на стул в этом дурацком вольере для свидетелей.
Белк продолжал давить на него, словно ничего не слышал.
— Не забывай, Босх, ставка тут — миллионы долларов. Деньги, положим, будут не твои, но тебе это может стоить карьеры.
— Какой карьеры?
Через двадцать минут, когда Босх вышел из комнаты для совещаний, Бреммер слонялся возле двери.
— Все расслышал? — спросил его Гарри.
Пройдя мимо журналиста, он направился к эскалатору. Бреммер последовал за ним.
— Я не подслушивал. Просто ждал тебя. Босх, что происходит с новым делом? Эдгар мне ни хрена не говорит. Вы опознали ее?
— Опознали.
— Ну, и кто же она?
— Я не веду это дело, парень, и не могу тебе ничего сообщить. Кроме того, скажи я тебе хоть что- нибудь, ты тут же побежишь с этим к Денежке Чэндлер. Верно?
Бреммер, шедший рядом с Босхом, остановился как вкопанный.
— Что? О чем ты говоришь?
Затем он торопливо подбежал к Босху и зашептал:
— Слушай, Гарри, ты — один из моих главных источников. Я бы никогда так с тобой не поступил. Если она и узнает что-то изнутри, ищи кого-то другого.
Босху стало неприятно, что он понапрасну обвинил репортера.
— Я не прав?
— Абсолютно. Ты мне слишком нужен. Я бы такого не сделал.
— Ну, тогда ладно.
Для Босха это было почти равносильно тому, чтобы попросить прощения.
— Так что ты мне можешь сказать про личность убитой?
— Ничего. Я действительно не веду это дело. Сходи в грабежи и убийства.
— Дело теперь у них? Они забрали его у Эдгара?
Босх встал на эскалатор, оглянулся на Бреммера и, поехав вниз, кивнул. Бреммер остался стоять наверху.
Денежка Чэндлер уже стояла на ступенях и курила, когда Босх вышел из здания суда. Он зажег сигарету и посмотрел на нее.
