— Великая загадка жизни. Он лез за париком. Чэндлер сидела, опустив голову, и была занята какой-то писаниной, но, услышав эту фразу, посмотрела на Босха, и их взгляды на мгновенье скрестились. После чего она выпалила:
— Протестую, ваша честь.
Судья согласился вычеркнуть из протокола замечание Босха по поводу «великой загадки жизни». Белк задал ему еще несколько вопросов относительно места происшествия, затем перешел к расследованию дела Черча.
— Вы ведь с тех пор не принимали в нем участия?
— Нет. Как обычно в подобных случаях, на то время, пока шло разбирательство, насколько правомерны мои действия, мне была поручена канцелярская работа.
— Хорошо. Были ли вы поставлены в известность о результатах работы следственной группы по делу Черча?
— В общих чертах. Поскольку от конечного результата этого расследования зависела моя судьба, меня, конечно, держали в курсе.
— Что же вам было сообщено?
— Что косметика, найденная в шкафчике ванной комнаты, как выяснилось, принадлежала девяти жертвам.
— Появлялись ли у вас когда-либо сомнения — или, может, кто-то другой из следователей высказывал их — относительно того, что Норман Черч был повинен в гибели этих женщин?
— В смерти тех девятерых? Нет, никаких сомнений. Никогда.
— Детектив Босх, вы слышали свидетельство мистера Вишорека, который утверждал, что в ночь одиннадцатого убийства — убийства Ширлин Кемп — он находился рядом с мистером Черчем. Вы также просмотрели видеозапись, представленную суду в качестве вещественного доказательства. Появились ли у вас после этого какие-либо сомнения?
— Относительно одиннадцатой жертвы — да. Но Ширлин Кемп и не было среди тех девяти, чью косметику обнаружили в квартире Черча. Ни у меня, ни у кого-либо еще из следственной бригады нет сомнений в том, что тех девятерых женщин убил Черч.
Чэндлер заявила протест по поводу того, что Босх говорит от лица остальных членов следственной бригады, и судья поддержал его. Не желая вдаваться в подробности, связанные с жертвами номер семь и одиннадцать, Белк сменил тему. Его стратегия состояла в том, чтобы ни в коем случае не упоминать о возможности существования второго убийцы. Он хотел оставить это для Чэндлер, чтобы во время перекрестного допроса нанести ей ответный удар, если она на него нарвется.
— Вы были наказаны за то, что отправились на место происшествия, не вызвав подмогу. Считаете ли вы, что в данном случае с вами поступили справедливо?
— Нет.
— Почему же?
— Как я уже объяснял, отправляясь на Гиперион, я полагал, что это — пустой номер. Если бы вновь возникла подобная ситуация и если бы я даже знал, что в результате буду наказан, я снова поступил бы точно так же. Я был бы вынужден так поступить. Если бы там находилась еще одна женщина — очередная жертва — и я спас бы ее, меня, вероятно, повысили бы в звании.
Поскольку Белк не задал вопрос, который напрашивался сам собой, Босх продолжил:
— Полагаю, что мой перевод на менее ответственную работы был вызван политической необходимостью. Исходным пунктом послужило то, что я застрелил безоружного человека. Неважно, что застреленный мною человек являлся убийцей-маньяком, чудовищем. Помимо этого, я нес на себе багаж...
— Достаточно...
— Направленность на...
— Детектив Босх!
Босх остановился. Он сказал все, что хотел.
— Таким образом, вы не сожалеете о происшедшем в квартире?
— Нет, это не так.
Ответ явно удивил Белка, и он полез в свой блокнот. Он задал вопрос, на который собирался получить совершенно другой ответ. Но теперь понимал, что нужно как-то выкручиваться.
— О чем же вы сожалеете?
— О том, что Черч сделал это' движение. Он спровоцировал огонь. Мне не оставалось ничего иного, кроме как действовать. Я стремился предотвратить убийство. Его самого я убивать не хотел. Но получилось все так. Он сам затеял эту игру.
Тяжелым вздохом в микрофон Белк выразил свое облегчение, заявив после этого, что вопросов у него больше нет.
Судья Кейс сказал, что перед перекрестным допросом объявляется десятиминутный перерыв. Босх вернулся к столу защиты, и Белк прошептал, что, по его мнению, они выступили удачно. Босх на это ничего не ответил.
— Я думаю, все будет зависеть от того, как она поведет перекрестный допрос. Если сумеешь выбраться из-под него без значительных повреждений, значит, все в порядке.
— А если она заведет речь о последнем случае и предъявит записку?
