предпочел бы взять Черча живым, нежели мертвым. Но так или иначе, я должен был очистить от него город.
— Но вы устроили все таким образом и придерживались такой тактики, которая предусматривала «очищение» от него раз и навсегда, не так ли?
— Нет, не так. Я ничего не устраивал. Так случилось.
Босх знал, что не должен выказывать свою злость по отношению к Чэндлер. Железным правилом тактики в любом суде было: не произноси яростные тирады, а отвечай на каждый вопрос так, будто имеешь дело с человеком, который просто заблуждается.
— И тем не менее вы испытали удовлетворение в связи с тем, что мистер Черч был убит — безоружный, голый, совершенно беззащитный?
— Об удовлетворении тут говорить не приходится.
— Ваша честь, — обратилась Чэндлер к судье, — могу ли я предъявить свидетелю вещественное доказательство со стороны истца? Оно обозначено номером ЗА.
Она вручила копии какой-то бумажки Белку и секретарю суда, который передал ее судье. Пока судья читал бумажку, Белк подошел к стойке и заявил протест:
— Ваша честь, если это предлагается в качестве предлога для импичмента, я не понимаю, на каком основании. Этот документ содержит слова психиатра, а не моего клиента.
Чэндлер подошла к микрофону и сказала:
— Судья, взгляните на ту часть документа, которая озаглавлена «Заключение». Я хотела бы, чтобы свидетель зачитал ее последний параграф. Вы также можете видеть, что под документом стоит подпись и самого ответчика.
Почитав еще немного, судья отер рот тыльной стороной руки и сказал:
— Принимается. Вы можете показать это свидетелю.
Чэндлер подошла к Босху и, не глядя на него, положила перед ним еще одну копию документа. Затем вернулась к стойке.
— Не могли бы вы сказать нам, что это такое, детектив Босх?
— Это — бланк конфиденциального психологического допуска. Собственно говоря, я предполагаю, что этот документ носит конфиденциальный характер.
— Совершенно верно. Имеет ли он какое-нибудь отношение к вам?
— Это допуск, разрешающий мне вернуться к исполнению своих обязанностей после того, как был застрелен Черч. Это — обычная практика, когда психиатр полицейского управления проводит собеседование с офицером, принимавшим участие в перестрелке. После этого он дает разрешение вернуться к несению службы.
— Вы, должно быть, очень хорошо знакомы с этим психиатром?
— Простите?
— Мисс Чэндлер, это ни к чему, — заметил судья Кейс, прежде чем Белк успел подняться.
— Конечно, ваша честь. Вычеркните это из протокола. После собеседования вам было разрешено вернуться к службе — на новом месте, в Голливуде, правильно?
— Да.
— Разве эта процедура не является чистой воды формальностью? Ведь психиатр никогда не «заворачивает» офицера, исходя из медицинских соображений?
— Ответ на первый вопрос — отрицательный. Ответ на второй вопрос мне неизвестен.
— Ладно, давайте попробуем по-другому. Приходилось ли вам хотя бы один раз слышать, чтобы офицер полиции не был допущен к службе в результате собеседования с психиатром?
— Нет, не приходилось. Такие собеседования всегда конфиденциальны, так что в любом случае я вряд ли мог бы что-либо услышать.
— Не могли бы вы прочитать последний параграф заключительной части того документа, что лежит перед вами?
— Конечно.
Босх взял бумагу и начал читать. Про себя.
— Вслух, детектив Босх, — раздраженно потребовала Чэндлер. — Мне кажется, я ясно сформулировала это в своем вопросе.
— Прошу прощения. Здесь говорится: «В результате участия в военных действиях и службы в полиции, во время которых субъект принимал участие во многих перестрелках со смертельным исходом, он в большой степени утратил чувствительность к насилию. Он изъясняется терминами, в которых чувствуется налет насилия, или же аспект насилия навсегда стал неотъемлемой частью его повседневной жизни. Тем не менее, представляется маловероятным, что предшествовавшие события смогут явиться отвлекающим психологическим фактором в том случае, если он вновь окажется в обстоятельствах, требующих применения огнестрельного оружия с целью защиты самого себя или окружающих. Полагаю, он сможет действовать без промедления. Он будет в состоянии нажать на курок. Собеседование с ним не выявило каких-либо болезненных последствий сделанного им смертельного выстрела, если не считать таковым чувство удовлетворения, которое он испытывает в связи с результатом своих действий — смертью подозреваемого».
Босх отложил бумагу. Теперь, как он заметил, на него смотрели все присяжные. Он не имел представления о том, поможет ему этот документ или — наоборот.
— Субъектом данного исследования являетесь вы, не так ли? — спросила Чэндлер.
