следует пересылать письма.
– А когда ты говорил с ней в последний раз?
– В четверг. Я звонил ей сюда. Но сегодня линия отключена.
– Дерьмо!
– Вот именно.
– Она получила повестку в суд, верно?
– Конечно, как раз в четверг. Вот почему я и позвонил. Чтобы удостовериться.
– Ладно, может, все-таки завтра придет.
Босх оглядел пустую квартиру:
– Я бы на это не рассчитывал.
Он посмотрел на часы. Шестой час.
– Что ты можешь сделать? – спросила Лэнгуайзер.
– У меня есть кое-какая информация о ней. Кроу должна быть в городе. Она актриса, куда еще ей деваться?
– Нью-Йорк?
– Туда едут только самые талантливые.
– Найди ее, Гарри. Она понадобится нам.
– Постараюсь.
Наступило короткое молчание. Оба размышляли.
– По-твоему, до нее добрался Стори? – наконец спросила Лэнгуайзер.
– Не знаю. Он мог предложить ей все, о чем она мечтала, – работу, роль, чек. Когда найду ее, спрошу.
– Хорошо, Гарри. Удачи. Если найдешь ее сегодня, дай мне знать. В противном случае увидимся утром.
– Хорошо.
Босх закрыл телефон и положил на кухонную стойку. Из кармана пиджака достал тонкую стопку карточек три на пять. На каждой карточке значилось имя одного из свидетелей, за проверку и подготовку которых к процессу он отвечал. Домашний и рабочий адреса, а также номера телефонов и пейджеров. Он проверил карточку, относящуюся к Аннабел Кроу, потом набрал на телефоне номер ее пейджера. Автоответчик сообщил, что пейджер больше не обслуживается.
Босх захлопнул крышку телефона и снова посмотрел на карточку. Внизу были записаны имя и номер агента Аннабел Кроу. Агент может быть единственной связью, которую она не разорвет.
Босх убрал телефон и карточки в карман. Такие справки надо наводить лично.
13
На Каталину Маккалеб вернулся один. 'Попутная волна' вошла в гавань Авалона как раз с наступлением темноты. Бадди Локридж остался в Кабрийо, потому что новых туристов не предвиделось до субботы. Добравшись до острова, Маккалеб связался по радио с капитаном порта, и ему помогли пришвартоваться.
Из-за двух тяжелых книг, найденных в букинистическом отделе книжного магазина 'Даттон' в Брентвуде, да еще маленького холодильника, наполненного замороженными тамалями, подъем по склону холма к дому утомил Маккалеба. Пришлось дважды останавливаться на обочине и отдыхать. Каждый раз он садился на холодильник и доставал из кожаной сумки одну из книг, поэтому мог снова изучать мрачное творчество Иеро-нимуса Босха – даже в сгущающейся темноте.
После посещения Центра Гетти образы картин Босха не покидали Маккалеба. Неп Фицджералд в конце встречи высказала интересную мысль. Перед тем как закрыть репродукцию 'Сада наслаждений', она посмотрела на собеседника с легкой улыбкой, словно желая что-то сказать, но не решаясь.
– Что? – спросил он.
– Да, в общем, ничего. Просто замечание.
– Так скажите. Мне бы хотелось услышать.
– Я хотела упомянуть, что многие критики и ученые, изучающие творчество Босха, видят прямую связь с современностью. Это признак великого художника – если его творчество выдерживает испытание временем. Если в его власти соединять людей и... и, может быть, влиять на них.
Маккалеб кивнул. Она хотела узнать, над чем он работает.
– Я понимаю, о чем вы. Простите, но в данный момент я не вправе ничего вам рассказывать. Может быть, когда-нибудь расскажу, или вы просто узнаете об этом. Тем не менее благодарю вас. По-моему, вы очень помогли. Еще не знаю как.
Теперь, сидя на холодильнике, Маккалеб вспоминал их разговор. Прямая связь с современностью, И преступление.
Он взял большую из двух купленных книг и открыл на цветной репродукции шедевра Босха. Черноглазая сова... Интуиция подсказывала, что он напал на след чего-то серьезного. Чего-то очень темного и опасного.
Грасиела взяла у него холодильник и открыла на кухонном столе. Достала три зеленых тамаля и
