— Она училась в Колумбийском университете.
— Что-то ты не похож на студента.
— В точку! Я продавал травку этим ублюдкам. Им нравилось приторчать.
— Она знала, кто ты такой?
— Да ни черта она обо мне не знала.
— А тебе было известно про нее хоть что-то?
— Ну да.
— Ты знал о вашем прошлом, о проблемах между вашей семьей и Ларузами?
— Да это все старое дерьмо!
— Но ты знал эту историю?
— Конечно.
— Ты с ней начал заигрывать или она с тобой?
Его лицо залилось румянцем, и на нем появилась глумливая ухмылка:
— Да ну тебя! Ну, знаешь, она там курила-торчала, я курил, ну и потом... все такое.
— Когда это началось?
— В январе, а может, в феврале.
— И вы все это время встречались?
— Нет, она уехала в июне. Я не видел ее с конца мая и снова повстречал, наверно, только за неделю или две до...
Его голос сорвался, парень судорожно сглотнул и умолк.
— Ларузы знали, что она встречается с тобой?
— Возможно. Она им ничего не говорила, но ведь шила в мешке не утаишь.
— Почему ты с ней встречался?
Атис не ответил.
— Из-за того, что она просто симпатичная девчонка? Или из-за того, что она белая? Потому что она из Ларузов?
В ответ только пожатие плеч.
— Может, из-за всего сразу?
— Пожалуй.
— Она тебе нравилась?
У него задергалась щека.
— Ага, очень...
Я не стал развивать эту тему.
— Что произошло в ту ночь?
Лицо Атиса преобразилось, в нем не осталось ни уверенности, ни гонора. Словно маска упала, и обнаружилось истинное чувство. Теперь я точно знал: он не убивал ее, потому что эта мука на лице была подлинной. И мне показалось, что отношения, которые начинались как полуосознанное желание поквитаться с давнишним врагом, переросли, по крайней мере с его стороны, в привязанность, а возможно, и во что-то большее.
— Мы покрутились в «Болотной крысе», неподалеку от Конгари, а потом трахались в моей машине. Там народу на все наплевать, если у тебя есть деньжата и ты не полицейский.
— Итак, вы занимались сексом?
— Ну да.
— Предохранялись?
— Она принимала пилюли, но ей все равно надо было, чтобы мы использовали резину.
— Тебя это задевало?
— Да ты че, парень, ваще тупой? Ты когда-нибудь в презервативе трахался? Это же совсем не то. Это все равно, что...
Атис пытался подобрать сравнение.
— ...лежать в ванне в туфлях, — поделился я своими ощущениями.
Он впервые улыбнулся, оценив удачный образ, и лед в наших отношениях чуть треснул.
— Ну да, типа того. Правда, у меня никогда не было нормальной ванны.
— Дальше.
— Мы начали ссориться.
— Почему?
— Потому что... короче, она меня стеснялась, не хотела, чтобы нас видели вместе. Знаешь, мы всегда трахались у меня в машине или на хате, если она напивалась до такой степени, что ей было наплевать. В остальное время она проходила мимо меня, словно меня и не существовало вообще.
— Эта ссора закончилась потасовкой?
— Нет, я никогда пальцем ее не трогал! Вообще. Но она начала орать, визжать, а потом убежала. Я хотел просто дать ей успокоиться и все такое. Потом пошел за ней, стал кричать, звать по имени. Потом я ее нашел...
Он с усилием сглотнул и заложил руки за голову. Губы его сжались. Еще немного, и он заплакал бы.
— Что ты увидел?
— Ее лицо, парень, оно было все размозжено. Нос... Это была одна кровь. Я попробовал ее поднять, убрать волосы с лица, но она уже не дышала. Я абсолютно ничего не мог для нее сделать! Она погибла...
И вот теперь он заплакал, его правое колено поднималось и опускалось, как поршень, словно все сдерживаемое до того горе и ярость толкали его.
— Мы почти закончили, — сказал я.
Он кивнул и резкими, неловкими движениями руки отряхнул слезы.
— Ты видел кого-нибудь, кого-то, кто мог сделать это с ней?
— Нет, парень, никого.
Впервые за все время он солгал. Я смотрел ему в глаза и видел, как он отвел взгляд в сторону на секунду, прежде чем ответить.
— Ты уверен?
— Да, точно.
— Я тебе не верю.
Он уже хотел было изобразить возмущение, но я наклонился к нему и предупреждающе поднял палец:
— Что ты видел?
Его рот дважды беззвучно открылся и закрылся, потом он произнес:
— Мне показалось, я что-то видел, но не уверен.
— Расскажи мне.
Он кивнул больше себе самому.
— Мне показалось, что я видел женщину. Она была вся в белом, передвигалась между деревьями. Но, когда я посмотрел повнимательнее, ничего не было. Наверно, это от реки, отсвет что ли какой-то.
— Ты сказал полиции? В отчетах не было упоминания ни о какой женщине?
— Они сказали, что я вру.
И он действительно врал. Даже сейчас он что-то скрывал, но я понимал, что сейчас от него большего не добиться. Я откинулся в кресле, передал ему папки с полицейскими отчетами. Некоторое время мы вместе просматривали их, но он не нашел ничего, что может вызвать вопросы у обвинения. Разве что принять во внимание негласную убежденность в его виновности.
Когда я собирал отчеты в папку, Атис поднялся:
— Мы закончили?
— Пока да.
Он сделал несколько шагов и замер, не доходя до двери.
— Они провезли меня мимо смертного дома, — тихо сказал он.
— Что?
