А проксимианец будто смеялся над ней, но успокаивал:
— Спи, спи спокойно. Теперь никто не потревожит тебя.
Но Ирина больше не спала. Она опять села за экран яйцеобразного прибора.
«Я должна все видеть, я должна преодолеть свое отвращение. Я должна изучить этот мир. Надо быть спокойной и беречь свои силы для борьбы. Если я хочу жить — я должна быть готова к борьбе…
А может быть, сама по себе жизнь — это борьба? Ты не думаешь об этом? Только меняются формы борьбы, ее проявления…»
Ирина не заметила, когда появился проксимианец.
— Я изучил жизнь своей планеты и изучаю ее в других мирах. И поэтому я знаю, что жизнь сама по себе, по своему смыслу, по своему возникновению и существованию — это борьба.
Ирина горько усмехнулась.
— Разная есть борьба…
— Что ты хочешь этим сказать?
— Ни-че-го. Я лучше смотреть буду.
Она повернулась к экрану.
Он не обиделся на грубость.
— А хочешь увидеть нашу жизнь нашими же глазами?
Черный жгут щупальцев протянул Ирине предмет, похожий на бинокль. И сразу же посветлела жуткая глубина вод. Возник удивительный золотисто красный мир — переплетающиеся растения, светящиеся легкие дворцы — мир сияющей воды.
— Тебе и сейчас кажется страшной наша планета?
Ирина немного помедлила с ответом.
— Нет, она не кажется мне страшной. Но это чужая для меня жизнь.
Проксимианец как будто улыбнулся глазами.
— Вы смеетесь?
— Мне приятна твоя искренность.
На этот раз рассмеялась Ирина.
— Моя искренность? Моя глупая искренность, хотите вы сказать? Не знаю, почему, но я верю вам.
— А разве я хоть чем-нибудь обманул твое доверие?
— Но вы до конца не искренни со мной. Всего несколько минут назад…
— Что было?
Ирина на вопрос ответила вопросом.
— Сколько вас находится здесь на корабле?
— Четверо. Четыре основные специальности физик, астроном, геолог, как говорите вы, и я, биолог.
— И больше нет никого?
— Ах, вот оно что! Так что же было несколько минут назад?
Ирине стало неприятно от одного воспоминания. И она горько сказала:
— Со мной рядом был человек, подобный мне, такой, как я… А вы говорите, что вам Земля моя не нужна, что вы другие!
— Что он хотел от тебя?
— Не знаю. Мы не смогли объясниться.
— Ты хочешь сказать, что со мной, совершенно другим существом, ты можешь говорить, а с подобным себе — нет?
Ирина чувствовала пристальный взгляд своего собеседника.
— Да, это так.
Проксимианец очень долго обдумывал что-то.
— Я дам тебе усилитель мыслей. Он его не имеет.
У Ирины в руках оказался маленький блестящий предмет.
— Смотри. Нажмешь эту кнопку — и вы будете разговаривать друг с другом. А нажмешь эту красную — ты будешь читать его мысли, а он твои — нет. Укрепи это на шее.
Ирина дрожащими пальцами взяла прибор.
— А теперь пойдем.
Стена камеры раздвинулась. И перед ними открылась перспектива узкого, теряющегося в синей дали прохода. На этот раз Ирина не надела скафандр и легко шла рядом со своим спутником. Он ей казался таким маленьким-маленьким. Ведь вместе с сосудом он едва достигал локтя ее опущенной руки.
— Я прежде всего познакомлю тебя с тем, кто был у тебя.
— Так вы знали…
— Нет, не знал. Я просто догадываюсь.
Воздух был свеж и опьяняюще приятен. Так идти можно было бы бесконечно долго. Но они остановились. Гладкая поверхность стены. Это место ничем не отличалось от других. Быстрые щупальца нажали кнопку. И с уже знакомым легким щелчком стена раздвинулась.
Комната такая же, как и у Ирины. В дальнем углу за небольшим столиком, поставив локти на его крышку, сидел человек. Он оглянулся. Ирина даже вздрогнула: человек отталкивающе неприятен. Лицо длинное, бесцветно-белое с сильно развитой нижней челюстью, а глаза — коричневые, жестокие и мутные. Тусклые волосы зачесаны назад, открывая очень большой лоб. При виде Ирины недобрая усмешки искривила его вялые губы.
— Вот он, твой посетитель, — сказал проксимианец.
Человек ничего не отрицал и только холодно подтвердил:
— Да, это был я.
При этих словах он поднялся и оказался гигантом с несуразно вытянутыми конечностями.
— Я. Ну и что же?
— Об этом разговор будет позже.
Ирина осталась наедине с этим человеком, стоящим в вызывающей позе, уперев кисти рук в бока. На нем было странное одеяние — ярко-оранжевое, прочное и плотное, но слегка просвечивающее, как целлулоид, и, вероятно, очень эластичное. Красивые складки-гармошки на длинных шароварах вокруг тонких, как кости, ног, легкая юбочка и рубаха дамского покроя с фигурным вырезом у шеи и пышными рукавами. Он стоял, слегка покачиваясь с пятки на носок и с носка на пятку, и без стеснения рассматривал Ирину. Она не хотела открывать секрет своего обладания усилителем мыслей и нажала красную кнопку. Человек думал.
«Так вот, значит, какие карлики населяют Землю. Слабые, жалкие, ничтожные… Раздавить их не составит труда… Только бы эти медузы помогли… Но как их заставить?»
Ирина брезгливо, но настойчиво изучала его. В нем совсем не чувствовалось силы, здоровья, радости движений. Он был весь расслабленный и ленивый. А его напыщенное высокомерие смешило.
«В этой девчонке что-то есть, что-то еще от наших предков. Доатомная древность. Эти скоты-медузы не дают усилитель. Интересно заговорить с ней…» — думал он.
Потом у себя в комнате Ирина с гримасой отвращения спросила проксимианца:
— Откуда эти жалкие люди? Они совсем не похожи на земных.
— И земляне тоже могут стать такими, — холодно ответил проксимианец, — такими же, если не будут достаточно разумны.
В этих словах звучало что-то слишком многозначительное.
— Лучше умереть, чем стать такой!
— Ну, ты не станешь. Нужны столетия для такого перерождения. Таких людей у нас на корабле трое. Тот, которого ты видела, — это самая страшная разновидность. И мне кажется, ты недооцениваешь его. Он много может еще, он наделен большим разумом.
— У каждого солнца рождается своя жизнь, — так сказал проксимианец. — Ваше Солнце и альфа Центавра А не отличимы по своим свойствам. Они посылают одни и те же лучи в мировое пространство.
