школой в мире!
После двух таких суббот, за которые Джуди изводила горы бумаги и выслушивала кучи оскорблений, Пэт потянулась и сказала: «Ну что ж, малышка, общее представление об этом деле у тебя есть. Обычно его или схватывают сразу, или не могут научиться ему всю жизнь. Второе гораздо чаще. Ты нетерпелива, и это хорошо. Тебе быстро надоедает, и это тоже хорошо. Хемингуэем ты никогда не будешь, но, чтобы писать обычные фактологические репортажи, тебе недостает только практики. А теперь давай хлопнем по мартини».
В сентябре того же года Джуди впервые отправилась по стране с передвижной выставкой. Она ехала по тому же маршруту, что и выставка, но с опережением на два дня, чтобы окончательно проверить, все ли подготовлено на местах, и возвестить о ее грядущем прибытии — как в старину глашатаи возвещали о приближении карнавала. Она тащила с собой огромные чемоданы, набитые всевозможными рекламными материалами. Приезжая в каждый следующий город, она устраняла неизбежные накладки в организации, кого-то улещивала, кого-то убеждала, кого-то успокаивала и уговаривала. И с минуты, когда она, еще не разлепив глаза, вставала утром с постели в одном городе, и до момента, когда, уже окончательно без сил, падала вечером на другую постель в другом городе, — все ее мысли непрерывно были только о шерсти.
Это был трудный образ жизни, обрекавший ее на одиночество. Но днем она постоянно была слишком занята, чтобы об этом думать, а по ночам у нее уже не оставалось сил думать о чем бы то ни было. Жизнь проходила в непрерывной гонке из аэропорта в дешевую гостиницу, оттуда в какую-нибудь местную контору, потом в местную телестудию, потом снова в аэропорт, в другой город — и так снова, и снова, и снова. Ограниченность средств не позволяла ей останавливаться в хороших гостиницах. Как она ни старалась, но тех командировочных, которые ей выделяли, не хватало на все необходимые расходы и на питание, и ей не удавалось заставить бухгалтерию даже хотя бы только обсудить с ней этот вопрос. Поэтому она начала мухлевать с расходами и занималась этим до тех пор, пока Пэт не сделала ей выговор: накануне вице-президент агентства указал Пэт, что Джуди наговаривает по телефону на большие суммы, нежели ее начальница. Тут Джуди прорвало. Да, она любит поесть и вообще предпочитает не сидеть голодной; бухгалтерия совершенно не учитывает, что скорость ее перемещения из города в город и внутри города требует дополнительных расходов; что иногда, дабы непременно оказаться вечером в следующем городе, надо отклоняться от заранее спланированного маршрута и средств передвижения; и вообще пусть в следующую командировку едет один из их бухгалтеров, и пусть эти финансовые умники поглядят, как
— Я поняла: тебе нравится поорать. Но так споры не выигрывают, — заявила ей Пэт, и сама отправилась ругаться с главным бухгалтером, после чего размеры командировочных для Джуди были увеличены. Жизнь оставалась по-прежнему одинокой, с периодическими отравлениями какой-нибудь съеденной по дороге дрянью; но теперь она хотя бы ела досыта.
И она добивалась неплохих результатов в деле.
Менее чем полгода спустя Джуди удалось убедить Пэт пригласить Ги в Нью-Йорк, чтобы обсудить с ним подготовку предстоящей передвижной выставки. Вместе с Ги прилетел и Пьер Мутон, решивший воспользоваться случаем и на месте изучить возможности продажи его изделий в Соединенных Штатах. Новая коллекция Ги, состоявшая из отдельных предметов, вся была выполнена в синей гамме: от бледно- голубого до темно-фиолетового. Одежда была свободного покроя и стиля уверенного в себе человека: она не ограничивала движений, женщина в ней чувствовала себя будто на ней вообще ничего не надето, и могла выглядеть наилучшим образом, не думая ежесекундно о своем внешнем виде. В этой коллекции он использовал только наилучшие ткани и начисто отказался от мысли сделать нечто дешевое. «С точки зрения женщины, один хороший костюм — это лучшее вложение денег, чем три костюма так себе», — твердо заявил он Джуди. Они стояли рядом у борта, опираясь на поручни прогулочного теплохода.
Отсюда, со стороны зеленовато-золотистого залива, Уолл-стрит выглядела так, будто кто-то взял рукой рулон клейкой ленты и, прижав один конец к земле, другой вытянул в небо и приклеил там, повторив несколько раз эту операцию.
— Это обязательная поездка для каждого, кто впервые попадает в город, — объяснила Джуди, — вниз по Гудзону, мимо статуи Свободы, а потом вверх по Ист-Ривер. Получается кольцо вокруг Манхэттена. А потом я тебя повожу пешком по городу. Ты себе не представляешь, как я его люблю!
— Больше, чем Париж?
— По-другому. — Проживя в Нью-Йорке еще только самую первую неделю, Джуди сделала для себя вывод, что этот великолепный, сверкающий, изматывающий город и есть то самое место, в котором она хотела бы жить, и отныне будет жить здесь, и только здесь. У нее возникло чувство собственной принадлежности к Нью-Йорку, а также ощущение, что и город в какой-то мере принадлежит ей. Ничего подобного по отношению к Парижу она никогда не испытывала. — Мне нравится Нью-Йорк, и начинает нравиться моя работа. Я теперь езжу вместе с передвижными выставками, а не мчусь впереди них. Так что жизнь стала немного спокойнее и гораздо приятнее, чем раньше. — Она повернулась к Ги, одновременно краем глаза продолжая любоваться уже клонившимся к закату солнцем. — Кстати, Пэт хочет поужинать с нами и обсудить идею о том, чтобы провезти по Штатам твою следующую коллекцию. Хочу тебя предупредить: она будет добиваться того, чтобы ты сам сопровождал свою коллекцию в такой поездке. Настоящий французский француз! В каком-нибудь Кливленде от одного твоего акцента все попадают!
— Ну что ж, ничего не имел бы против возможности бесплатно прокатиться по Штатам.
— Не думай, что это будет одно сплошное развлечение. — Она повернулась спиной к воде, облокотилась на поручни и шутливо погрозила Ги пальцем. — Такие поездки кажутся очень привлекательными, когда смотришь со стороны, как манекенщиц встречают в аэропорту: все эти букеты роз в целлофане, лимузины и прочая мишура. А на практике мы прилетаем обычно самым последним самолетом. Нас шестеро, и с нами тридцать восемь чемоданов. В аэропорту нас встречает грузовик. С первыми петухами я вытаскиваю девочек из постелей. Одна сразу же отправляется На телестудию участвовать в какой-нибудь утренней программе. А остальные готовятся к демонстрации в местном универмаге, где во время показа все местные модницы сидят обычно в заношенных брючных костюмах и мятых плащах. Потом мы даем интервью для каждой местной газеты, какая там только есть. Потом, после обеда, еще одна демонстрация коллекции, еще одна телепрограмма, после чего — в аэропорт. Когда перелеты или переезды происходят вечером, то на новое место приезжаешь уже, как правило, слишком поздно, чтобы где-нибудь поесть Так что остается только приготовить себе чашечку растворимого кофе прямо в номере. Можешь мне поверить: после одной такой поездки с передвижной выставкой нужно как минимум два дня лежать в постели, с отключенным телефоном, только для того, чтобы успокоить нервы и желудок.
Она помолчала немного, следя за чайками, парящими над серой поверхностью воды.
— Вся поездка — это одно непрерывное укладывание и распаковка чемоданов. Бедной костюмерше перед каждым показом приходится все переглаживать да еще готовить все аксессуары. Костюмерши — это настоящие ангелы! — Джуди усмехнулась. — Зато манекенщицы — сущие черти. И эти бесконечные сексуальные проблемы!.. В последней поездке нам попались две лесбиянки, они не могли отклеиться друг от друга даже во время демонстрации… А кроме того, вечные проблемы с едой. Манекенщицы смертельно боятся прибавить в весе. Тяжелее всего с самыми худющими: они или сидят на какой-нибудь диете из сушеных водорослей и липового цвета и уверены, что все это должно быть в каждой гостинице, или заказывают себе в номер икру и шампанское и пытаются включить их стоимость в общий счет.
Мы всегда предупреждаем и самих девочек, и гостиницы, что фирма оплачивает только проживание и нормальное питание, ничего сверх этого. Но, когда девочки убеждаются, что должны или платить за икру собственными наличными, или отослать ее назад, они начинают дуться.
— Расскажи-ка мне поподробнее об этих худышках и их сексуальных проблемах. Не все же манекенщицы такие зануды!
— Думаю, некоторые из них неплохие девчонки, но у них очень неустроенная жизнь. Они не думают ни о чем, кроме своей внешности. Они даже не получают от нее никакого удовольствия — настолько девочки озабочены тем, как бы в их внешности что-нибудь не испортилось.
