обстановка в городе стала спокойнее, и Вадим предвкушал нормальный отдых, которого он был лишён уже почти год. Четырёхлетний Иван Вадимович с видимой неохотой расстался с качелями – его примирило с этой утратой только появление отца. Ваня тут же завладел отцовской ладонью, нарочито игнорируя присутствие матери, – ведь ни у кого из мальчишек на площадке не было отца-командира дружины.
Они направились к выходу и там столкнулись с молодой светловолосой женщиной катившей детскую коляску. Женщину Вадим не знал, зато сопровождавшего её мужчину он узнал сразу.
– Здравствуйте, Александр Николаевич.
– Здравствуйте, Вадим Петрович. «Ага, – с удовлетворением отметил Костомаров, – запомнил ты меня, химик».
Возникла короткая пауза. Женщины изучающе смотрели друг на друга, а младший Костомаров привстал на цыпочки: его заинтересовало маленькое существо в коляске.
– Знакомьтесь, – непринуждённо сказал Алхимик. – Юля, моя жена. А это Дашенька. Молоко любит… – он улыбнулся, и его простая и открытая улыбка разом сняла неловкость. И всё стало простым и естественным – как когда-то, когда на улицу можно было выйти без оружия.
– Лида.
– Александр.
– Юля.
– Вадим. – Костомаров завершил ритуал знакомства и тут же добавил, обращаясь к Свиридову: – А знаете, у меня для вас есть подарок.
Алхимик смотрел недоумевающее, и Вадим, чувствуя какое-то странное вдохновение, предложил:
– Знаете что, а пойдёмте-ка к нам в гости. Завтра выходной – почему бы нам не посидеть и не поговорить, как в старые добрые времена? Мы же с вами соседи, насколько я помню, – идти недалеко. Заодно и вручу вам обещанный подарок – он у меня дома.
Для Лидии это стало полной неожиданностью, но она поддержала мужа, интуитивно чувствуя, что всё это неспроста, и что Вадим давно хотел этой встречи.
– Я даже не знаю… – проговорила Юля, посмотрев на своего мужа.
– У вас на сегодняшний вечер какие-то планы?
– Да нет, но мы хотели погулять, – она поправила полог коляски. – Погода хорошая, а Дашенька у нас всё на балконе гуляет.
– Так и гуляйте! – Вадим слегка развёл руками – мол, в чём проблема? – Нам ведь с хозяйкой нужно хотя бы час-полтора – банкет сервировать, и всё такое. Приходите через два часа. Дом – вот он, а квартирный код…
– Спасибо, – сказал Алхимик. – Мы придём. Втроём – не с кем нам оставить Дашу.
– Разумеется, – Лидия вежливо улыбнулась. – Говорите, она у вас молоко любит?
– Вот, – Вадим положил на стол фотографию. – Это ведь вы, Александр?
– Надо же, – Алхимик бережно взял фото, – нашлась. А мать всё сокрушалась, что не забрала её с нашей дачи. Вы нашли эту фотографию…
– … в Комарово. Недавно. Были у нас там кое-какие… дела. Так что вы теперь может обрадовать вашу маму.
– Не получится, – грустно сказал Свиридов, – она умерла год назад. В одночасье: вечером легла спать, а утром не проснулась. На здоровье она не жаловалась – её доканал денежный крах. Выскребала-выскребала страховку за квартиру, а деньги фьють – и нет их. К старости люди вообще становятся консервативнее: для них любые перемены болезненны, а когда этим переменам конца-краю не видно… Революцию девяносто первого со всеми её последствиями мать ещё пережила, а вот Обвал… Два таких потрясения – это многовато для одного человека.
«Да, – подумал Костомаров, – Обвал собрал обильную жатву». Он хотел рассказать, как полтора года назад погибла мать Лидии – пошла в магазин, оказалась в центре грабежа, и ахнуть не успела, как получила удар по голове куском ржавой трубы. Он вспомнил, как она, умирая в больнице, жалела до слёз, что не донесла домой вырванную у неё из рук авоську с хлебом, пачкой пельменей и двумя банками консервов. Вадим хотел рассказать об этом, но передумал – зачем? Подчеркнуть, что мы, мол, тоже пострадали? Так в Питере (да и во всей России) пострадал почти каждый. Прошлое надо помнить, но думать надо о будущем: жизнь продолжается.
Они сидели за столом в квартире Вадима. Банкетным этот стол можно было назвать с большой натяжкой, однако всё познаётся в сравнении: ещё год назад ни о каких гостевых посиделках с угощением не могло быть и речи. Теперь с едой стало легче: военизированные фермерские хозяйства в пригородах постепенно оживали, и в городе появились и яйца, и молоко, и мясо. Улучшилось и централизованное снабжение продовольствием – Время Тьмы отступало перед организованными усилиями людей.
Но главное – четыре человека, сидевшие за столом, ощущали атмосферу понимания, появившуюся почти сразу. Всего через час им всем уже казалось, что они знают друг друга давно, чуть ли не со школьной парты, а сегодня просто встретились в очередной раз после не слишком долгой разлуки. А будущее было рядом: Даша сосредоточенно перебирала игрушки в манеже, великодушно предоставленном Костомаровым-младшим; Ваня, убедившись, что содержательной беседы с маленькой гостьей не получится, и ощущая себя по сравнению с ней взрослым и солидным, устроился на диване и листал книжку с картинками.
– Предлагаю тост за них, – сказал Вадим, кивнув в сторону детей. Домашние закрома бывшего Повелителя Муз изрядно оскудели, однако он сумел изыскать в них бутылку вина и бутылку хорошего коньяка, что по нынешним временам казалось невиданной роскошью.
– А потом будем пить чай, – предложила Лидия.
– Очень конструктивное предложение, – поддержал её Свиридов, – тем более что к чаю у нас кое-что есть. Вот, – он жестом фокусника извлёк из пластикового пакета упаковку с чем-то, отдалённого напоминающим бисквит. – Искусственное печенье, и даже съедобное. Продукция моего родного института – овеществлённый труд множества людей, в том числе и меня.
– Мужчина должен быть кормильцем, – преувеличенно серьёзно заметила Юля. – Так заведено со времён охотников на мамонтов.
– И воином, – серьёзно добавил Вадим.
– Воином… – задумчиво повторила Лидия. – Неужели и для них – она посмотрела на детей, – ничего не изменится? Мужчины будут снова и снова брать в руки оружие и убивать друг друга, а женщины будут гадать, вернутся ли их мужья, и что будет, если победят чужие мужчины?
– Время Тьмы пройдёт, – уверенно сказал Алхимик. – Но что дальше? United Mankind будет расширяться – это закон всех империй, – и «новые бедуины» с «новыми чингизидами» тоже не будут сидеть сложа руки. А Россия – что будет с ней? Тоже империя по образу и подобию, только немножко с другой начинкой? Проходили мы это в не столь отдалённом прошлом…
– Колесо истории повернуло вспять – капитализм уступает место феодализму с его князьями да графьями, подчинёнными царю-батюшке. Или королю – это уже особенности национального менталитета.
– Не могу с вами согласиться, Вадим, – возразил Свиридов. – United Mankind – это прежде всего сверхкорпорация, управляемая законами бизнеса, а не принципами вассальной верности сюзерену. Известный нам капитализм мутирует, но не меняет своей сути. В одну реку дважды…
– Ну, всё, – рассмеялась Лида, – мужчины озаботились глобальными проблемами. Особенности национального менталитета, от них никуда. Пойдём-ка, Юля, озаботимся чаем да поговорим о своём, о девичьем.
– Покурить бы… – мечтательно протянул Вадим. – Вы курите, Александр?
– Курю.
– А вот с куревом марш на балкон! – тут же распорядилась хозяйка. – На улице тепло, а тут дети.
Они вышли на балкон, откуда открывался вид на Финский залив, в который садилось остывающее вечернее солнце. По заливу шёл белый рефрижератор, сопровождаемый серо-голубым поджарым сторожевиком.
– Мяса на неделю, не меньше, – сказал Костомаров, глядя на теплоход. – Да, Время Тьмы кончается.
