ордена и медали, прижаты к лакированным козырькам привычные офицерские пальцы, отутюжены штатские пиджаки. Выпуск – большой праздник. Но для руководства это очередной праздник в череде таких же, а для выпускников – единственный, один из самых главных в жизни. Не жалея ног рубит шаг один выпускной взвод за другим, потому что молодые люди в непривычных золотых погонах понимают – это первое офицерское прохождение, но на училищном плацу оно последнее. Впереди новая жизнь, новые плацы, а где-то впереди ждет такая же трибуна, с которой можно смотреть сверху вниз на проходящие строевым шагом колонны.
– И-раз! И-раз!
Лейтенант Александр Кудасов шагает во второй шеренге. Распаренной кожей головы он чувствует плотно насаженную фуражку. Это опасный предмет во время прохождения. Все по много раз проинструктированы: если у кого слетит головной убор – не поднимать, иначе сломается строй, и не обходить – иначе сломается строй, и не отфутболивать – иначе тоже сломается строй! Идти, как шли, растоптать фуражку – потом новую купите! А то был случай, выпускной взвод перед самим генералом Хромовым опозорился…
– И-раз! И-раз!
Чтобы шеренги были ровными, каждый лейтенант локтем прижимается к локтю соседа. Сейчас неважно, какие у тебя были оценки, списал ты на экзамене или сам решил задачу, – все это уже в прошлом. И преподаватели, и начальники курсов, и начальник факультета, да что там – даже сам начальник училища генерал Панков утратили власть над свежеиспеченными офицерами. Теперь они сами хозяева своей судьбы да их новые отцы-командиры. А чтобы судьба была милостивой, чтобы в службе везло, каждый зажимает в потных пальцах одну, две или три монетки. «Коробка» поравнялась с трибуной.
– И-раз!
Это уже не просто метроном ритма. Это команда. Взвод принимает положение «Смирно, равнение направо!». Руки прижаты к туловищу, головы повернуты к трибуне, только ноги выпрямляются и еще сильнее молотят по асфальту. Офицеры на трибуне улыбаются, рассматривая напряженные молодые лица. Через пять-десять лет именно они будут «делать погоду» в ракетных войсках, а те, кто сейчас на трибуне, пойдут на пенсию и будут вспоминать с гордостью: «А ведь генерал имярек, он-то у меня учился!» Может, к кому-то придется потом обратиться со скромной ветеранской просьбой… Сейчас старшие офицеры об этом не думают, хотя в затаенном уголке сознания такие мыслишки шевелятся…
– И-раз!
Это тоже команда, но особая. Десятки рук подбрасывают нагретые монеты в воздух. На счастье, на удачу, на везение, на хорошую службу! Летят, крутятся, отблескивают на солнце серебристые диски, набирают свой потолок высоты и устремляются вниз, щедро осыпая юных офицеров, падают на фуражки, на погоны, звякают об асфальт, раскатываются в стороны… Уставом такое не предусмотрено, в принципе, это нарушение порядка, монета может попасть под сапог и сломать строй, но такова традиция! Все выпускники военно-учебных заведений России устраивают себе дождь из серебряных монет, и начальство смотрит на это сквозь пальцы, потому что нельзя убивать в молодых людях мечту о счастливом будущем.
Прохождение закончилось. Звучит последняя в училище команда: «Вольно, разойтись!» Ломаются шеренги, парадные лейтенантские мундиры смешиваются с гражданскими одеждами: родители, друзья, невесты дождались своего часа. Обнимаются, целуются, фотографируются на память – такой день ведь больше не повторится! Малышня шныряет по плацу, собирает монетки, им тоже радость – купить мороженое на счастливые офицерские деньги.
Долго длится эта сумятица, лейтенанты обмениваются адресами, обсуждают, когда теперь придется встретиться…
– А где Андрей Коротков, кто знает? – спросил вдруг Боря Глушак.
Никто не знает.
– Да, угораздило его с этим пидором! – покачал головой Коля Смык. – А ведь нам еще повезло, и мы могли загреметь под фанфары!
– Мы же никого в задницу не целовали, – возразил Глушак. – И его никто не заставлял. Но Андрюху жалко. Давайте его завтра проведаем!
– Вряд ли захочет, – сказал Кудасов. – Он же нас жизни учил, генералом грозился стать, а тут такой облом. Но на свадьбу мы с Оксанкой его пригласим.
Саша погладил невесте руку. Оксана стояла как картинка: открытое платье, модные босоножки, жемчужный гарнитур… Хоть на обложку журнала фотографируй!
– Конечно, – кивнула она. – И вы, мальчики, тоже приходите!
Кудасов довольно улыбался. Первый раз она прилюдно подтвердила свои намерения. Значит, это не сон: скоро они заживут вместе! И будут жить долго и счастливо.
– …Согласны ли вы, Александр Олегович, взять в жены Оксану Федоровну и быть ей верным и любящим мужем?
Последнюю неделю перед свадьбой Александр и Оксана практически не виделись. Все свободное время отнимали многочисленные приготовления. Костюм, платье, кольца, приглашения для друзей и родственников, документы. Все заботы легли, в основном, на жениха и его родителей. Правда, столь важный вопрос как свадебный стол взялись уладить сваты. Оксана сказала, что родственник отца уже заказал ресторан и жениху не придется платить за него ни копейки. Это было очень кстати, так как денежные ресурсы семьи Кудасовых подходили к концу.
Из бывших курсантов на свадьбу пришли только Боря Глушак и Коротков, остальные разъехались – кто навестить родных, кто – отдохнуть и устроить личные дела перед отъездом к месту службы. Все считали, что выпускник Кудасов убывает по распределению в Красноярский полк МБР. Оттуда действительно придет в училище сообщение о прибытии молодого лейтенанта. На самом деле ему предстояло в течение двух-трех дней после свадьбы отправится с молодой женой в Кротово. Но пока он об этом не думал.
Сегодня лейтенант Александр Кудасов стоял в новом недорогом костюме перед регистратором городского загса и счастливо улыбался.
– Да, конечно согласен!
Гостей пригласили не очень много: только родственников и ближайших друзей. Свидетелем со стороны Кудасова выступал Боря Глушак. Он был навеселе и заигрывал со свидетельницей невесты Леной Карташовой. Коротков держался в стороне, он был мрачен и напряжен. Против обыкновения он даже не обращал внимания на подруг Оксаны, которые радостно щебетали вокруг невесты.
– Согласны ли вы, Оксана, – регистратор, хрупкая рыжеволосая женщина лет тридцати семи, повернула голову к Моначковой. – Отдать руку и сердце Александру и быть ему верной и любящей женой?
Девушка немного замешкалась.
– Да.
Саша слегка наклонился к ней и ободряюще пожал руку. Оксана благодарно перехватила его пальцы и улыбнулась. Как бы там ни было, а это ее законная свадьба. Прежде ничего подобного она не переживала и сейчас, к своему удивлению, заметно волновалась. Голос рыжеволосой доносился будто из какого-то другого, нереального измерения.
– …Именем Российской Федерации объявляю вас мужем и женой, – прозвучала, наконец, решающая фраза.
– Примите поздравления родных и близких.
«Вот и все, – счастливо подумал Кудасов, проворно поворачиваясь то в одну, то в другую сторону и отвечая на многочисленные поцелуи и рукопожатия гостей. – Я законный супруг Оксаны Моначковой». Оксана теперь принадлежала ему по праву, хотя и сохранила девичью фамилию. Эта мелочь колола самолюбие, но офицер не должен обращать внимания на мелочи.
Шумной гудящей толпой компания гостей во главе с женихом и невестой вывалила из здания загса на улицу. Защелкали фотообъективы, включились видеокамеры, с хлопком выскочили пробки сразу из трех бутылок шампанского.
– За молодых! – громче всех горланил отец Оксаны. Выпив, он превратился в другого человека. Куда исчезли постоянная апатия и безразличие!
Пенящаяся искристая жидкость полилась в подставленные с разных сторон фужеры. Александр скосил
