— Сюда движется большое войско. Это варвары, звери в человеческом обличье. Двадцать тысяч, тридцать тысяч, я не знаю точно, потому что их число с каждым днем увеличивается, они подобны губке, впитывающей влагу. Мои люди готовы дать им отпор и задержать их на этом рубеже, но нас слишком мало.
Мако молчал. Какое войско? Какие варвары? Похоже, халиф выпил слишком много своего волшебного чаю.
— Мы поможем вам найти ваших пропавших воинов, — продолжал Аль-Хасан, понижая голос. — Мы будем кормить и поить вас, мои наложницы скрасят ваши ночные часы. И если Аллаху будет угодно вознаградить нас военной удачей, я последую его примеру и также щедро вознагражу тебя и каждого из твоих воинов…
Он сделал паузу и шумно задышал. Бен-Барух отчего-то заволновался и мелкими шажками приблизился к халифу, состроив на лице скорбное выражение, словно боялся, что того вот-вот хватит удар или он скажет нечто неподобающее.
Но Аль-Хасан мановением руки остановил его и торжественно произнес:
— Тебе лично, досточтимый марбек Шон-Магой, я готов пообещать свою дочь и за ней земли в пределах…
Он не успел закончить, так как с улицы отчетливо и зло простучала автоматная очередь.
— Это пистолет капитана! — выкрикнул Вик Андерс. — К бою!
Морпехи вскинули оружие, но обитатели крепости не проявляли враждебности, похоже, они даже не обратили на выстрел никакого внимания. Тем не менее винтовочные стволы нацелились в толпу.
Андерс поднес к губам рацию.
— Что случилось, капитан? Вы живы? Сейчас я разнесу этот чертов дворец в прах! Что? Ах, так… Я понял — два выстрела. Понял — следить за окнами второго этажа…
Сержант отключился.
— Отбой! У них все в порядке. Сигнал тревоги — два выстрела подряд! Продолжайте обед!
Санчес не притронулся к плову. Пока взвод, включая Джелли и Крейча, этих отпетых разгильдяев и сукиных сынов, с аппетитом жрал вражеские отбросы, он сидел в закатной тени «Лейви», заметно удлинившейся с той поры, как капитан Мако ушел в крепость, сидел и ел стандартный обед из штатного сухого пайка корпуса морской пехоты. Наваристый бульон из куриного концентрата, отборный телячий стейк, натуральный томатный сок, консервированный яблочный пирог, черный горький шоколад, кофе со сливками… Все, чему положено быть горячим, саморазогревалось, чему следовало быть холодным, хранилось в холодильниках. Громовым голосом Санчес подозвал Джелли и послал его за ананасовым или клубничным мороженым. Но ни того, ни другого не оказалось, и матрос принес земляничное. Вначале сержант хотел прочистить ему мозги, но тут же сообразил, что сейчас не время проявлять привередливость к американским продуктам. Наоборот…
— Что, матрос, не нравится, как нас кормит дядя Сэм? — прищурившись, спросил Санчес. — Неужели у айраков еда вкуснее? Неужели у них есть мороженое? Хотя бы земляничное?
Джелли переступил с ноги на ногу.
— Нет, сэр! У меня нет претензий, сэр! Просто сухпай немного приелся, сэр. А плов свежий и очень вкусный, сэр…
— Смотри, как бы вы не загнулись после этого плова! Возьми гранатомет и будь наготове! А то и глазом не успеем моргнуть, как всех нас вырежут с такими начальничками…
Нельзя сказать, чтобы Санчес сильно удивился, испугался или расстроился. Он и раньше знал, чего стоят его командиры, всё это политкорректное армейское офицерьё, отожравшиеся англосаксы с кастрированными мозгами. Знал, но не имел прямого повода убедиться. Сейчас убедился. Один завел взвод в ловушку, расставленную баасровцами, и битый час точит лясы с их главарем, второй подыгрывает ему — устроил совместный фуршет, дружба до гроба и все такое. Вот налопаются плова, того и гляди целоваться начнут взасос. А вдруг в котле яд замедленного действия?!
Он доел мороженое, встал, сыто отрыгнул и огляделся, оценивая обстановку. «Демаркационная» линия осталась, стороны ели каждая на своей территории, между ними было свободное пространство, нейтральная полоса. Что ж, неплохо, можно успеть среагировать, если айраки решат внезапно напасть.
Сержант осмотрел потенциального врага, заканчивающего трапезу. Это явно были не воины — обычные крестьяне в потертых, иногда рваных халатах, некоторые в широких рубахах и штанах с матерчатыми поясами, видавших виды тюрбанах, войлочных шапках или ловко завязанных головных платках. На ногах грубые башмаки без задников, что-то похожее на кожаные лапти, у некоторых просто толстые вязаные носки… Нищета… Как они не запарятся в этом толстом старье… Крестьяне? Зачем тогда им оружие, если крестьяне?
Острый взгляд сержанта внимательно осмотрел древнее, будто извлеченное из музейных запасников, оружие. Старое и изрядно пользованное. Грубые пики со ржавыми остриями, ножи, напоминающие кухонные, дубинки с шипами и без, тяжелые железные шары, прикованные цепью к длинной деревянной рукоятке… И держали все это по-крестьянски — как держат серпы, косы, мотыги или цепы. Многие положили непривычные орудия смерти на землю, да и остальные старались прятать их, как бы стесняясь…
«Маскируются, сволочи!» — подумал Санчес.
Некоторые из айраков попробовали шоколад, но он им, видно, не понравился.
«Осторожные. Не то что наши дураки».
Санчес посмотрел на Крейча, приканчивающего вторую добавку, и его чуть не стошнило. Ни дать ни взять, — свинья у кормушки.
Он неторопливо прошел вдоль линии, которую занимал взвод. В отличие от офицеров, он не переставал считать ее линией обороны. Еще недавно она имела четкий рисунок и была похожа на натянутый лук, а сейчас скомкалась, как лопнувшая тетива, поскольку солдаты были заняты исключительно жратвой.
— Перекусите, не бойтесь, сержант! — подал голос Палман, устроившийся со своими танкистами прямо на земле.
— Спасибо, сэр. Я сыт, сэр, — ответил Санчес. — Паек морской пехоты самый калорийный в вооруженных силах, сэр!
Он дошел до наполовину опустевшего котла, рядом с которым стоял старик в черном халате, вооруженный деревянной лопаткой. Несколько морпехов подходили к нему за добавкой, и старик, оскалив порченые зубы, ловко наполнял им пластиковые миски. Правда, сейчас все уже насытились… если не считать Крейча, наверное. Но старик не уходил, потому что Прикквистер сидел рядом и пытался объясняться с ним при помощи жестов.
Санчес хмыкнул и подошел, встав между стариком и Приком.
— Матрос Прикквистер, проверьте целостность вверенного вам боекомплекта, — бросил он.
Прикквистер вскочил:
— Есть, сэр!
Но Санчес уже отвернулся от него и встал лицом к старику. Он просто стоял и смотрел, внимательно изучая забитые грязью морщины на его лбу и щеках, грязную льняную повязку на бритой голове, зернышки риса, застрявшие в жидкой бороденке. Старик застыл, не шевелясь, лицо его сморщилось, глаза начали слезиться и часто моргать.
— Забирай свой поганый котел, айрак, и вали отсюда, — тихо приказал Санчес.
Старик понял. Он наклонился, схватил котел за ручку и, кряхтя, потащил его на свою сторону. Санчес с усмешкой оглянулся на Прикквистера.
— Видишь, матрос — не надо сюсюкать. И тогда они все прекрасно понимают!
Он пошел дальше, попутно зацепив ногой миску, над которой трудился Крейч, и присел возле Гроха. Тот чистил ногти с помощью зубочистки, время от времени вытирая ее о штанину.
— А вы почему не воздадите должное местной кухне? — светским тоном поинтересовался Санчес.
— Я не ем жирную пищу, — сказал Грох. — Хотя мои коллеги это делают.
