Что-то радостно лопоча, парнишка присел на корточки, внимательно рассматривал пыльные морпеховские ботинки, дергал бедренный карман, долго щупал ткань комбинезона, словно ожидал найти там спрятанную стодолларовую купюру. Потом потрогал бронежилет, что-то понял, постучал согнутым пальцем по броневым пластинам, улыбнулся.
— Смотри! — Санчес вынул нож из ножен, ткнул острием себя в грудь, потом еще раз, еще… И, улыбаясь, протянул нож айрачонку, будто предлагая поиграть в новую игру.
Тот взялся за черную рифленую рукоятку, с восторгом осмотрел черную, с антибликовым покрытием сталь обоюдоострого клинка, вопросительно улыбнулся и приставил клинок к бронежилету: мол, так надо играть? Санчес кивнул: так, давай, бей!
Мальчишка поудобней ухватил нож, ударил — сначала слабо, потом сильней… Клинок отскакивал. Пацан не спускал глаз с доброго солдата: все ли он правильно делает? Тот улыбнулся еще шире, показал жестом: сильней, не бойся!
Раззадоренный пацан закусил губу, отступил, и с шагом, изо всей силы ударил сержанта в грудь. Клинок звякнул и, распарывая брезент, скользнул по защитным пластинам. Санчес вскрикнул, отпрыгнул назад, резко сдернул с плеча «М-16» и дал короткую очередь над замершим с ножом подростком и над головами стоящих за ним соплеменников.
— Бросай оружие, сучонок! На землю! Убью!
Темнеющее небо прошила еще одна очередь. По толпе иракцев пронесся вопль ужаса, люди отхлынули назад, толкая друг друга и сбивая с ног. Мальчишка уронил нож и упал ничком, закрывая руками голову.
— Нападение на морского пехотинца?! Да я прострелю твою поганую башку! Я перестреляю всех вас, вражье семя!
Палман бросился к Санчесу, который продолжал кричать, пиная ногами мальчишку, увертывающегося, неловко пятящегося на четвереньках назад, словно подраненный паук. Лейтенант с силой оттолкнул от него Санчеса, рывком развернул к себе.
— В чем дело, сержант?
Санчес спокойно, очень спокойно убрал с плеча его руку и сказал:
— Этот сучонок напал первым. Он выхватил у меня нож и ударил в грудь. Хорошо, что я не снял жилета. Он пытался захватить винтовку. Может, он хотел выстрелить в кого-то — в меня или в вас, например. Я не знаю.
Палман заметно побледнел, так что рыжие усики проступили на его лице.
— Что за чушь вы несете, сержант?
Санчес недобро оскалился:
— Можете спросить кого угодно. Все подтвердят, что он набросился на меня. А вот и след от ножа, видите? Если бы не жилет, сейчас я бы дрыгал ногами в предсмертных конвульсиях.
Палман вытер вспотевший лоб.
— Почему позволили ему завладеть вашим ножом?
— Почему? — вроде как удивился Санчес. — А почему мы позволяем им разгуливать здесь, как у себя дома? Почему эти сволочи на свободе, а не в подвале? Это оккупированная территория! Это наша территория, наша крепость! Сейчас идет война, это наш противник! Какого хрена мы на них смотрим, будто в гости пришли?
— Приказа стрелять не было, — сказал лейтенант ледяным тоном.
— А когда мне спрашивать вашего разрешения? — буркнул сержант. — Когда маленький говнюк воткнет мне нож в горло и разрядит в моих товарищей весь магазин?
Палман не ответил. Мальчишка убежал, и толпа исчезла, как ее не было, оставив после себя взрытый песок с косо воткнувшимся ножом и закопченный котел. Но со стороны башни к ним приближались огоньки факелов. Навскидку лейтенант определил бы, что их около пятидесяти. Но он мог ошибаться.
— Вашу мать, сержант… — сквозь зубы процедил Палман. И тут же гаркнул: — Экипажи по машинам! Включить прожекторы, направление — север! Первое и второе отделение, залечь цепью под прикрытием бронетехники!.. — Потом повернулся к Санчесу: — Разберемся позже, а сейчас расставь своих людей. Только без глупостей!
— Есть, сэр, — ответил Санчес, как ни в чем ни бывало. Развернувшись, он бодро, почти весело крикнул: — Морпехи, товсь!! Первое отделение, залечь за танком, к бою!..
Чуть в стороне слышался трубный голос Вика Андерса:
— Второе отделение, под прикрытием БТР, к бою!
В полумраке замелькали камуфлированные тени, послышался лязг металла и топот тяжелых ботинок. И тут же, словно гигантские бичи хлестнули сверху ослепительным светом: включились прожекторы на «Абрамсе» и бэтээрах, мигом обратив опустевшую площадь в подобие цирковой арены. Один из прожекторов рассеянно лизнул небо, затем почти одновременно оба луча метнулись в сторону северной башни. Недалеко от ее подножия они поймали в фокус кучку людей странноватого вида, к которому, впрочем, морпехи успели привыкнуть за время пребывания в стенах крепости. Ряженые, которые только что, размахивая факелами, пиками и саблями, бежали к ним со всех ног, остановились, словно обнаружив перед собой неожиданно разверзшуюся пропасть, и с воплями повернули обратно. И только два, три… нет, четыре силуэта продолжали движение в прежнем направлении. Выглядела эта четверка как вполне нормальные люди, за исключением разве что последней фигуры, напоминавшей оживший бочонок, который боится расплескать свое содержимое… Это был, без сомнения, профессор Теодор Макфлай.
Ну а первым, как всегда, бежал капитан Маккойн.
— Отбой! Не стрелять! — крикнул он еще издали, прикрывая глаза от слепящего света.
— Отбой, морпехи, — продублировал Палман, слезая с танка.
Взвод перевел дух. Прожектора переключили на малую мощность и отвернули в сторону. Добежав до площади, Маккойн перешел на шаг, затем остановился, заложил руки за спину и обвел взглядом строй. Мысленно сосчитав людей и каждого обнаружив на своем месте, он бросил Палману:
— Доложите обстановку, лейтенант. Кто стрелял?
Палман вышел вперед:
— Стрелял младший сержант Санчес, сэр. Какой-то мальчишка из местных… якобы напал на него с ножом… — Понизив голос, он добавил: — Помоему, сержант сам спровоцировал конфликт.
— Пострадавшие есть?
— Нет, сэр.
— Сержант Санчес, два шага вперед, — приказал Маккойн.
Санчес вышел из строя.
— За небрежное обращение с оружием объявляю вам выговор. Встаньте в строй.
Мако достал из кармана носовой платок, вытер рот, затем сложил и убрал на место. Вид у него был несколько смущенный.
— Объявляю благодарность матросу Фолзу, проявившему высокую бдительность при обеспечении сохранности личного оружия! — сказал капитан. И тут же поставил задачу: — Ночуем здесь, в крепости. В своих палатках. Никаких самовольных походов за пределы лагеря, никаких конфликтов с местными, никаких фортелей, в общем. Корректность и осторожность! Нарушители рискуют как минимум месячной зарплатой и тремя сутками гауптвахты…
Он посмотрел на сержанта Санчеса, застывшего по стойке «смирно» с самым невозмутимым выражением лица.
— А теперь можете разойтись.
На оперативном совещании, проходившем в палатке капитана Маккойна, было решено, что утром взвод разделится на две части: отделения Санчеса и Андерса на бэтээрах и грузовике отправятся на поиски десантников, а Палман со своим танком и остальными морскими пехотинцами останется здесь, пока Грох не закончит обследование крепости для обнаружения тайников с оружием массового поражения. Помощником Палмана назначается капрал Хэкман.
— Но ведь это смешно, джентльмены! — вступил профессор Макфлай, который в продолжение всего совещания скрывал многозначительную улыбку. — Какие тайники? Вы же видите — у них только пики да
