- Подробней, пожалуйста.
- Да я их мало знаю. Разве что Галку… - Я понял, что Марочникова проинформировала своего друга, о чем мы с ней говорили. - Маринка - ее подружка, но встречался я с ней раз пять, и все больше в компаниях. Знаете, толчешься в своем кругу… Перебросимся словами, потанцуем - и все… С Петренко - можно считать, шапочное знакомство. Но, по-моему, по женской части он любитель: смотрел на Маринку, как коршун на цыпленка… А там кто его знает!
- Как же вы собрались под одной крышей - четыре малознакомых человека?
- Да так… От скуки. И потом, знаете, как бывает: я - с Галкой, она позвала подругу, а та привела своего парня… Так сказать, четверо в одной лодке… Мне не жалко, дача большая, места всем хватит, думал, компанией будет веселей. - Золотов опять печально улыбнулся, приглашая к ответной понимающей улыбке. - А вышло вон как…
- А что вы называете 'своим кругом'? - Я не удержался от вопроса, который хотел задать еще Марочниковой.
- Ну, - Золотов задумчиво склонил голову, пощелкал пальцами, подбирая нужные слова. - Это люди с одними интересами, сходными наклонностями, похожими привычками. Которым есть о чем говорить, приятно общаться, проводить время…
- Друзья, что ли? Но почему тогда вы так мало знаете о своих друзьях?
Золотов демонстративно поморщился.
- Ну почему обязательно друзья? Экипаж баркентины 'Кейф'. Встретились, отошли от надоевшего берега, с его обязанностями, заботами, хлопотами, работами… Видите, даже в рифму - я балуюсь стишатами на досуге… И поплыли по морю развлечений, отдыха и удовольствий. Вот и все!
Он обрадованно щелкнул пальцами, будто ухватил удачную мысль.
- Вот у вас уйма знакомых милиционеров, следователей, судей. Но не все же они ваши друзья? И не о всех вы много знаете!
- Это профессиональная сфера. А что общего между озеленителем Золотовым, продавщицей парфюмерного магазина Марочниковой, маникюршей Вершиковой и моряком торгового флота Петренко?
- Федун у нас человек случайный.
Золотов запнулся, мне показалось, что фраза вырвалась непроизвольно и сейчас он об этом жалеет.
- Хорошо, остаетесь вы, Марочникова, Вершикова. Что вас объединяет? Какие интересы, наклонности, привычки?
Золотов улыбнулся, на этот раз не печально, а весело и добродушно.
- Так сразу разве ответишь? Отношения между людьми - материя сложная… Но для меня интересная. Я люблю пофилософствовать, заглянуть в суть вещей. Как-нибудь можем побеседовать, но не в такой строгой обстановке…
Он улыбнулся еще шире, обнажив сильно выступающие клыки.
- Когда все эти формальности закончатся, с удовольствием вернусь к нашему разговору. Помню, в институте…
- Кстати, а почему вы по специальности не работаете? - перебил я его излияния.
- Вечный вопрос! - Золотов стер с губ улыбку. - А зачем? Деньги те же, сам за себя ответчик, за тридцать оболтусов голова не болит. Показателей глупых с тебя не спрашивают - успеваемость, посещаемость, дисциплина, план по макулатуре. И сам себе хозяин - не привязан к классу целыми днями напролет.
Подписав протокол, он направился к двери, но внезапно вернулся, будто забыл что-то на моем столе.
Оказалось - наоборот, хотел оставить.
- Вы не могли бы передать это Вершиковой?
На стекло легла яркая пачка сигарет 'Мальборо'. Такие окурки я изъял с места происшествия.
- Фирменные, - пояснил Золотов. - Марина их очень любит, а достать почти невозможно.
- Как же вам удается?
В тоне вопроса отчетливо проявилась неприязнь к свидетелю. Плохо. Непрофессионально.
Но добродушный рубаха-парень Валерий Золотов ничего не заметил. Или сделал вид, что не заметил.
- Только не подозревайте меня в связях с заграницей, - он шутливо поднял растопыренные ладони. На безымянном пальце левой руки туго сидел массивный перстень. - Просто я знаю людей, через которых можно раздобыть хорошие сигареты… Да и другую мелочь: очки, авторучки, зажигалки…
- Спекулянтов?
- Ну что вы! - обиделся оскорбленный в лучших чувствах порядочный человек Валерий Федорович Золотов. - Нельзя же всех под одну гребенку? Есть моряки, летчики, журналисты, выезжающие за рубеж… Да и дипломаты! Мои друзья часто возглавляют делегации, туристские группы. Естественно, привозят сувениры, естественно, их дарят! Разве это противозаконно? Или аморально?
- Успокойтесь, я не хотел вас обидеть.
Пришлось сделать усилие над собой, чтобы произнести эту фразу, но она подействовала: не помнящий обид Валерка Золотов мгновенно успокоился и вновь разулыбался.
- Да ничего, всяко бывает. Отдайте, пожалуйста, Маринке, покурит, расслабится. Ей сейчас тяжело… И передайте, если можно, привет. Дескать, спрашивал о здоровье, беспокоился. Девчонке будет приятно. А поддержка ей сейчас нужна, ой как нужна…
Скорбно склонив голову, Золотев вышел из кабинета. Я потянулся, встал, размялся, похрустел пальцами, затекшими от авторучки. Несколько минут поболтал по телефону с женой. Походил из угла в угол, от сейфа к окну и обратно - шесть шагов в каждую сторону.
Было тихо, только с улицы доносился детский гомон и стишки, которые я уже давно выучил наизусть: 'Гуси, гуси, га-га-га! Есть хотите? Да-да-да! Ну летите. Серый волк под горой не пускает нас домой!'
Под окном был детский сад, и если чуть подвинуть стул влево, то прямо из-за стола можно увидеть песочницу, грибочки и маленьких, беспокойных и шумливых обитателей этого малышиного царства.
Работать не хотелось. Я вернулся к столу, выдвинул средний ящик, спрятал в него раскрытую книжку. Белов потерял бы дар речи от столь вопиющего нарушения трудовой дисциплины!
'… Но восемь блокирующих спутников на стационарных орбитах - беспрецедентная мера, принятая на закрытом заседании Чрезвычайного Совета, - красноречиво сообщали осведомленному человеку, что дело не в радиации, а в более серьезной опасности, представляющей угрозу разумной жизни во всей Галактике, ни больше ни меньше! Горик, подобно многим, в эту опасность не верил и чуть не поплатился - я вытащил его, можно сказать, из-за черты…'
Я захлопнул ящик. Интересно, но удовольствия от такого чтения - никакого.
Давая отдых зрению, я закрыл глаза и увидел кукольно-красивую Марочникову, опухшую от слез растрепанную Вершикову, пытающегося произвести впечатление респектабельного человека Валерия Золотова.
Он мало похож на заботливого друга, еще меньше - на бескорыстного утешителя. А если отбросить чушь про дарящих сувениры дипломатов, то фирменная пачка 'Мальборо' стоит у спекулянтов от пяти до семи рублей - в зависимости от насыщенности рынка. Таковы факты.
Я открыл правый ящик, среди сломанных авторучек, линеек, карандашей, ластиков и целой кучи всякой ерунды, разобраться с которой смогу только в очередной субботник, нашел черную каплю складывающейся семикратной лупы и только после этого взял оставленную Золотовым пачку.
Резко прозвенел телефонный звонок. Сдержав нехорошие слова, я поднял трубку.
- Зайцев!
- Приветствую, Юрий Владимирович! Как живздоров?
На проводе был майор Фролов - замнач райотдела, курирующий уголовный розыск.
- Твоими молитвами, Степан Сергеевич, - рассеянно ответил я, не отрываясь от линзы.
- Опять без ножа режешь? Месяц ведь заканчивается!
Жалобный тон у Фролова не получался, но старался он от души.
