непонимания и настороженности.
– Что-нибудь не так?
Она задумалась.
– Да что-то я не пойму… Вроде все это я говорила, но записано вроде как-то по-другому…
Акценты. По-другому расставлены акценты. Это неуловимо, неподготовленный человек никогда не разберется, в чем тут дело.
– Так давайте поправим! – лицемерно предложил Денис. – Что здесь не так?
Бернадская закусила губу.
– Да я и не знаю, что тут поправлять…
– Значит, все правильно?
Светлана Евгеньевна тряхнула головой и подписалась.
Теперь в деле вырисовывался нужный образ Курлова – ненавидящего весь мир, причастного к неприятным для многих делам, окруженного десятками врагов.
Такого мог убить кто угодно!
Усевшись в ванну, он взял приготовленные на бельевой корзине сигарету и томик Искандера. Читал и курил, пока вода не добралась до верхнего слива и не заклокотала в трубе. Тогда он отложил книгу и выключил воду. Стало тихо. Денис сидел, оперевшись локтями на выступающие из воды колени, добивал намокший окурок, а когда сигарета кончилась, просто сидел и слушал утробное клокотанье и свист убегающего времени.
Второй час ночи. Из гостиной иногда прорываются голоса телевизионных призраков – у матери бессонница, она смотрит ночной сериал. Кто-то из соседей спустил воду в туалете. Денис заметил плавающий в воде комок шерсти, похожий на мохнатого паука. Попробовал поймать его, но тот каждый раз ускользал между пальцев вместе с током воды.
Он лег, оставив снаружи только голову и колени. Читать больше не хотелось, да и не за этим он забрался сюда среди ночи. Он хотел подумать. Ответить на пару заковыристых вопросов. Жил-был парень- честняга, хотел он переделать мир, чтобы все ходили с чистыми руками, но сам вляпался в такое дерьмо, от которого теперь никак не может отмыться. Денис скосил глаза на комок шерсти, который пристал к его левой икре, как корабль к причалу. Осторожно подвел ладонь – опаньки… Мохнатый «паук» ловко ускользнул и ушел на глубину. Не так это легко, как кажется.
Завтра начнется вторая неделя с тех пор, как он занимается делом Курлова. Результатов – ноль. По официальной, конечно, версии. Конь не валялся. Денис пятой точкой чувствовал, что все сроки ушли. На последней летучке Рахманов заявил, что после беседы Президента с Генеральным прокурором (трехминутный репортаж по всем российским каналам: Президент показательно мылит шею Генеральному) на федеральном уровне резко повысился интерес к «делу Потрошилова». Ожидалось, что к следствию подключится суперследователь Курбатов, но что-то там у них не срослось, и скорее всего в помощь Лопатко бросят Вышинца. По крайней мере половина дел, что находятся сейчас у Вышинца в производстве, достанется Денису.
«Поэтому разгружайте трюмы, Денис Александрович», – намекнул ему Рахманов. Разгружать трюмы давно пора. Вот здесь Курбатов, думается, с радостью согласится помочь…
Денис еще раз мысленно прокрутил в голове подробности последней встречи с важняком. Вино, коньяк. Резко изменившийся тон хозяина кабинета. Скажем так: он получил, что хотел, и какой ему смысл далее разыгрывать душевность? Получил… Но что он получил?
Денис изменил тактику и теперь попробовал прижать комок шерсти к стенке ванны. Затем поднес раскрытую ладонь к глазам. Ничего. Видно, «паук» ускользнул в самый последний момент через щель между пальцами… Все в жизни не так легко, как кажется!
Он смотрел на папиллярные линии, успевшие слегка деформироваться под воздействием воды. Мацерация. У утопленников невозможно снять отпечатки… Вот оно что!
«Отпечатки на рюмке», – подумал Денис.
Вот что… Вот что получил Курбатов.
Он беззвучно замычал от бессилия и злости. Идиот. Идиот.
Денис резко высунулся из ванны, расплескав воду на пол, дотянулся рукой до бельевой корзины, где среди вороха белья лежала бутылка. Чертов катализатор мыслительных процессов, гребаные кусачки для сложных логических цепей.
Нет, на фиг! Он хотел тут же расколотить бутылку о край ванны, но вовремя вспомнил, что мать все еще сидит в гостиной, а потом – осколки, вонища… В носу вдруг защипало. Как это сказал герой Никулина: «Поллитру – разбить? Да ты че?..»
Денис не глядя взял свои трусы из корзины и высморкался в них. Потом содрал зубами пробку и вылил водку в раковину.
И что дальше?
Он не знал, что дальше. Водки нет, тю-тю.
Холмс молчал-молчал. Потом осторожно так спросил:
…В конце концов вода остыла, Денис продрог, как цуцик, мочевой пузырь ныл, требуя освобождения. Он повернул горячий кран. Только сейчас понял, какая глухая ватная тишина царила здесь. Грохот падающей из крана воды прозвучал артиллерийской канонадой. Посмотрел на часы – половина четвертого, о-го!.. В воде кроме злополучного катышка шерсти теперь плавал еще и пепел от сигарет – сколько он успел выкурить-то, пока соображал? Настоящая помойка. Он встал, быстро принял душ и вышел.
В квартире было темно. Мать уже спала. Джоди в прихожей задумчиво грызла телефонный шнур. Денис без лишних слов зафутболил ее в кухню и запер там. Потом разобрал диван в своей комнате, выкурил еще сигарету, додумывая то, что еще не успел додумать. Наконец лег. Голова вдруг жутко разболелась, перед глазами засуетились какие-то букашки, злые рогатые чертики, готовые отомстить ему за отсутствие ежевечернего допинга.
Но боль быстро прошла. Пришел сон.
– Вот те на! А мы думали, что из этой пушки депутата какого-нибудь завалили, не меньше! Скажи, Патлатый? И чего тогда было понты колотить?
Демин протянул Роме Патлатову тэтэшник. Тот повертел его в руках, разочарованно оттопырив губу:
– Да обычная уголовщина, с чего вы взяли… – Денис положил пистолет в пакет и спрятал в портфель.
– С чего, с чего, – продолжал ворчать Демин.
Он достал из ящика стола стопку бланков, нашел нужный и, нацарапав там сегодняшнюю дату, сунул Денису ручку.
– Вот здесь подпиши… Этот наш Варашков воду замутил. Шестнадцать тридцать, все нормальные люди домой идут, а он по внутреннему звонит – огонь из жопы, дым из ушей: давайте мне сию минуту заключение! А я уже жене позвонил, она там борщ греет. Ни хрена, говорит, никакого борща. Давай и все. Дело срочное, на самом высоком контроле. И мы с Патлатым, как два комсомольца, значит, пудрим эту пушку, снимаем пальцы, заключение печатаем… Служу Советскому Союзу называется. А там урка обычный. От зараза…
– Ему Курбатов что скажет, то он и лепит, – Рома Патлатов взял со стеллажа какую-то коробку и плюхнулся в свое кресло. – Урку скажет, он урку лепит, скажет депутата – он депутата…
– А при чем тут Курбатов? – спросил Денис.
Эксперты сосредоточенно занимались своим делом: Демин подшивал только что подписанный Петровским бланк, Патлатый с неподдельным интересом изучал извлеченную из коробки огромную мужскую туфлю.
– Смотри, какие умные, – Рома удовлетворено хмыкнул, перегнул туфлю пополам и сунул ее под нос напарнику. – Подошва как бумага, протекторы лысые. Видел? А теперь глянь сюда… Во. Здесь кожа полное новье. И даже задник не деформирован, как на заводе слепили, так и торчит уголком.
Демин посмотрел и кивнул.
– Курбатов тогда у Варашкова сидел, – сказал он, запирая ящик. – Вот при чем тут Курбатов.
– И мелкими урками он не интересуется, – сказал Патлатый. – Я ж был уверен, там депутат как
