удобной возможности для того, чтобы отправить меня на тот свет!
— Это нелегко сделать, Макс Витальевич, — генерал улыбнулся, и неподвижно стоящий в стороне Нижегородцев улыбнулся тоже.
— Да, иначе меня бы давно не было в живых.
— Но научили вас такой жизнестойкости именно в нашей Службе! Так что получили вы от нас не только неприятности!
Макс встал.
— Спасибо за беседу и оказанное доверие. К сожалению, в мои планы не входит возвращаться к прежней работе. Я постараюсь в ближайшее время вернуться в Лондон. Там меня ждет семья.
— Что ж, — Лизутин пожал плечами. — Дело ваше. Но боюсь, что в Лондон вы попадете не скоро.
— Почему? — Макс насторожился.
— Вас разыскивает Интерпол. По подозрению в вооруженном налете в Антибе пять лет назад. Перестрелка, четыре трупа. К тому же тройное убийство на рыбацкой шхуне тоже требует расследования. Скорее всего, вас отвезут во Францию.
— Я всегда только защищался! Генерал пожал плечами еще раз.
— Одна и та же ситуация выглядит по-разному на месте событий и в судейском кабинете. Боюсь, что это не только у нас.
— И потом, я британский подданный!
— Тем более. Россия входит в Интерпол и обязана экстрадировать разыскиваемого иностранца!
Макс снова опустился в кресло.
— Впрочем, вы пересекли российскую границу по поддельному паспорту, возможно, вначале вам придется отсидеть в российской тюрьме!
Наступила томительная пауза. Нижегородцев подошел поближе и, наклонившись, контролировал каждое движение Карданова. Но тот не был склонен к глупым и бесполезным поступкам, основанным на эмоциях. Через несколько секунд он вздохнул и улыбнулся.
— Так чем я могу быть вам полезен? Лизутин улыбнулся в ответ.
— Мы обратимся к вам, когда понадобится, Макс Витальевич. И дадим подробные инструкции. Не хотите ли все-таки чаю?
Улыбка генерала стала лучезарной. Но Карданов улыбнулся еще лучезарнее.
— Большое спасибо. Где я могу составить фоторобот?
— Я вас провожу, — вмешался Нижегородцев. — А потом вам надо еще заехать в Центральный райотдел и дать показания.
— Конечно, конечно, — изображая полную готовность ко всему, Макс заметно утрировал. — Я готов составлять портреты, давать показания и делать все, что от меня потребуется.
Фээсбэшники не поняли иронии.
— Ну и отлично! — Генерал встал и протянул руку. — До встречи.
— До встречи! — Макс пожал сухую твердую ладонь. Они расставались друзьями. Политика кнута и пряника — вот как это называется! Старо, банально, но эффективно.
Через час Карданов покидал здание Тиходонского управления ФСБ. Синтетический портрет получился неплохо, но вряд ли по нему можно было безошибочно опознать Гепарда. Как всегда, в таких портретах не было души, а внешние признаки совпадают у слишком многих людей.
В отличие от Москвы и Лондона, Тиходонск — город небольшой, и до Центрального райотдела можно было дойти пешком минут за двадцать. Макс решил прогуляться. По дороге он напряженно думал — какие дать показания. Дело об убийстве Тахирова в «Маленьком Париже» в любом случае подлежало сдаче в архив. Как без его показаний, так и с ними. Потому что все его активные участники мертвы. Кроме самого Макса Карданова, показаний которого ждут с таким нетерпением. Рассказать им все, как было на самом деле? Признаться, что двух заезжих киллеров он застрелил своей собственной рукой? Эта мысль ему не понравилась. Ясно, что он действовал в состоянии необходимой обороны и обезвредил преступников. Но это ясно ему самому. Как оценят его действия сейчас? Как признание в убийстве двух человек? Вполне может быть. Нет, лучше не рисковать!
ЧАСТЬ II
ГОРДИЕВ УЗЕЛ
Глава 1
ПРАВО ВЫБОРА
Они втроем сидели в загородном клубе — ресторане «Северное сияние» — и по-хозяйски оглядывались вокруг. Смуглый узколицый Бараев был однофамильцем печально известного полевого командира, ликвидированного в одной из целевых спецопераций. Предприимчивый, как большинство единоверцев, он использовал чрезвычайно одиозную фамилию двояко, но с максимальной выгодой. В официальных документах он от нее избавился, исправив три буквы и став Барановым, зато при общении с земляками подчеркивал бараевские корни и выдавал себя за близкого родственника убитого. Сейчас он поглаживал роскошные густые усы и черными, блестящими, как мокрые маслины, глазами рассматривал стройную длинноногую официантку в сине-белой униформе. Симпатичная, коротко стриженная брюнетка у него почему-то ассоциировалась со школьницей-десятиклассницей, хотя ей было уже за двадцать.
Напротив сидел Арсен Гуссейнов, как всегда в дорогом костюме и благоухающий тонким одеколоном. Когда он заходил в зал, с ним почтительно поздоровались несколько человек. Солидные мужчины выходили навстречу, обнимались и целовались, приглашали за свои столы. Его знали многие влиятельные люди Тиходонска, он был вхож во многие кабинеты. Арсен устанавливал контакты с начальниками различного уровня, политиками, бизнесменами, потом, проявляя кавказскую щедрость и гостеприимство, переводил знакомство в современный эрзац дружбы.
Его внешность преуспевающего бизнесмена, или на современном новоязе «коммерса», была обманчива — на самом деле он был агентом влияния «Аль-Каиды» и ему лично доводилось убивать людей, правда, тогда выражение лица у него было совсем другим. Деньги на приемы и подарки он вынимал не из собственного кармана, а из кассы «Аль-Каиды», но его новых «друзей» такие мелочи не интересовали. Впоследствии, после создания Северо-Кавказского халифата, Арсен Гуссейнов должен был стать министром иностранных дел и завоевывать сопредельные территории.
Рядом с ним курил вечно хмурый, немногословный Заурбек Рохланов с украшенной бриллиантовой россыпью массивной золотой печаткой на среднем пальце правой руки. Вид у Арсена и Заурбека был недовольный. Развязное поведение Бараева раздражало обоих.
— Кончай пялиться на девчонку! — сказал Арсен. — Мы тут не за этим. У нас серьезное дело.
Слово старшего на Кавказе — закон. Однако сейчас многие законы не соблюдаются. Конечно, в родном селе приходится держать себя в рамках, но в другом городе, а особенно в России, молодежь не очень склонна соблюдать законы предков. Тем более что Бараев считался приближенным Вахита Бекмурзаева. Это очень много значило. Правда, имя Вахита не такое громкое, как у старшего Бараева, но скоро все изменится!
— Одно другому не мешает, — ухмыльнулся Ильяс. — Я собираюсь ее трахнуть.
Сомнения не мучили Бараева. Он считал, что ему позволено абсолютно все. А кто запретит? Ему было уже под тридцать, последние двенадцать все, что ему нужно, он добывал с помощью мощных кулаков и автомата, поднаторев в этом до виртуозности. Мечтой детства для Ильяса были гладиаторские бои, но когда он подрос, то понял, что опоздал родиться как минимум на несколько веков. Занимался Дзюдо, кунг-фу, карате, выполнил несколько мастерских нормативов. Правда, много позже ему удалось реализовать свою мечту. В родовом селе он устраивал бои с пленными русскими и безжалостно убивал их под одобрительные крики односельчан.
— Смотри, как бы тебя самого не трахнули, — угрюмо сказал Рохланов. Ему не нравилось наглое поведение забывшего свое место юнца.
— Что?! — Тот привстал, впившись глазами в непроницаемое лицо соплеменника.
Приглушенный свет ламп имитировал северное сияние, мелодичная, умиротворяющая музыка лилась из
