поговорить, а он на меня с криком: «Пришел душу потешить, хо-зя-ин?! Ну, радуйся, радуйся, ты своего добился!» Слыхала?… Я-то понимаю, каково ему работать коровьим кашеваром на той самой ферме, где был заведующим. Конечно, я вину с себя не снимаю. Попустил вожжи…
— Да не казнитесь, Сергей Иванович, — сказала Аннушка. — Андрей сам виноват. Пусть кашеварит!.. Плохо, что другим из-за него горе… Родька сам не свой. Он же гордый парнишка. Дразнят его в школе, а он не спускает обидчикам, дерется… Марию жалко — совсем извелась. Любит она Андрея… на части разрывается. И мать как потерянная… Ох, не доучусь я, видно, Сергей Иванович!
— Ну что ты говоришь, Аннушка! Ты эти мысли выкинь. Место ветврача я оставил за тобой на животноводческом комплексе.
— Я хотела сказать, очно не доучусь, на заочное отделение перейду. Всего-то один год остался.
— Доучивайся очно, Аннушка. Оправдай колхозную стипендию до конца. Ничего, обойдемся без тебя. Андрею я прикручу гайки…
У крыльца конторы раздались гудки автомашин, Литовченко выглянул в окно.
— Ага, приехали заводские шефы! — обрадованно сказал он. — Бригада монтажников. Наконец-то дождались!.. Я выйду, на квартиры их надо распределить — хозяюшек я вызвал, а ты посиди тут, чего тебе под дождем мокнуть.
Аннушка, услышав оживленный разговор у крыльца, поднялась, вышла из правления. Молодые хозяйки отбирали себе квартирантов из группы парней, бравых, крепких, еще не потерявших солдатской выправки. Помогая друг другу, монтажники и колхозницы со смехом и шутками усаживались в крытые грузовики. На крыльце в одиночестве стоял с трубкой в зубах парень лет двадцати пяти. Усатый, бородатый и длинноволосый. В грубом свитере, брезентовых брюках и сапогах. Мокрые волосы его обвисали сосульками. Когда Аннушка с зонтиком и сумкой появилась на крыльце, он вынул трубку изо рта и, шагнув к ней, воскликнул:
— Здравствуйте, Аннушка!
Вот так встреча! Она удивленно посмотрела на парня. Глаза у него были добры и усмешливы. Зеленые, с золотыми искорками, под темными бровями, покрытыми дождевыми росинками. Она помнила эти глаза, в которые ей нравилось смотреть, но не узнавала самого парня.
— Аннушка, ваша институтская группа была на практике… А наша бригада монтировала доильный цех, — взволнованно заговорил парень. — Помните? Это было на животноводческом комплексе в Азовском районе…
— Григорий?… А я сразу и не узнала. Вы так изменились…
— Я вас искал, заезжал в институт, но вас там не было… Что случилось, Аннушка?
Она собралась ответить, но, в это время один из монтажников крикнул Григорию:
— Григорий Александрович, вижу, вы тоже без приюта не останетесь!
Монтажники засмеялись, девушки закричали наперебой:
— Постриги его, Аннушка! И побрей!.. Нет, лучше осмали!
Председатель весело наказывал:
— Девчата, ласково ухаживайте за шефами, вкусно кормите, чтоб быстрее они смонтировали нам доильный цех! Насчет продуктов не беспокойтесь: дадим и меду, и мяса, и яиц… А вам, товарищи шефы, как договаривались, быть завтра на комплексе ровно в семь ноль-ноль!
— Будем точно, товарищ председатель! Мы люди дисциплинированные. Еще не забыли армейский порядок! — отвечали парни.
— Мы их обласкаем — довольны останутся! — со смехом говорили девушки. — Не беспокойтесь, Сергей Иванович. Они у нас быстро поправятся.
Автомашины отъехали. Председатель взошел на крыльцо к Григорию и Аннушке.
— Куда же тебя определить, товарищ мастер? — огорченно сказал Литовченко, — Не очень-то понравился ты нашим девчатам.
— Мне девушки ни к чему. Я верен одной-единственной.
— Это ведь бригадир монтажников, — обратился председатель к Аннушке. — А зарос-то как, руководитель, а?
— Я не руководитель, а рукодеятель, рукопаш! — шутливо-наставительно сказал Григорий. — Видите ли, я студент-заочник, госэкзамены на носу. Как получу диплом, так и побреюсь. Такую клятву дал. Не ломайте себе голову, Сергей Иванович, куда меня приткнуть. Пристройте к какой-нибудь старушке. К такой, чтоб мягко стелила, вкусно кормила…
— И давала сто пятьдесят к обеду? — подхватил Литовченко.
— Нет-нет, что вы, Сергей Иванович! — засмеялся парень. — Вишневого варенья к чаю.
— Да ну? — удивился председатель.
Аннушка улыбнулась:
— Отвезите его к нам, Сергей Иванович. Скажите матери, пусть поселит в моей комнате.
Рейсовый автобус прошумел по лужам к остановке у Дома культуры, Аннушка спохватилась:
— Ой, бегу! До свидания, Гриша. — Она взглянула ему в глаза и побежала к автобусу.
— До свидания, Аннушка. Спасибо на добром слове! — крикнул он ей вслед и помахал рукой.
Приостановившись на мгновение, девушка махнула ему.
— Ну, ты шустряк, однако! — рассмеялся председатель. — Двух минут не поговорил, а уже… А говорил, верен одной-единственной.
— Так это она и есть. Я с ней давно знаком, да вот только встретил.
— Как в сказке! — Литовченко недоверчиво смотрел на парня.
— В жизни всякое бывает. — Григорий не отводил взгляда от уходившего автобуса. — А почему она такая грустная? Может, дома что стряслось?
— Слишком много вопросов сразу, Григорий Александрович. Длинный разговор. Поехали!
— Ну что ж, поехали. Хочу поскорей вселиться в ту комнату, которую отдала мне Аннушка.
— Отдала… — проворчал председатель. — Если тебя туда пустят!.. Не хотелось бы мне к ним заходить сейчас, ну да чем раньше, тем лучше.
— Не понял, Сергей Иванович. Но чувствую, что-то неладное у девушки произошло. В чем дело?
Литовченко с досадой отмахнулся.
— Поживешь у них, сам разберешься. — Он хотел взять чемодан, но едва оторвал его от земли. — Ни черта себе! Что у тебя тут?
— Книжечки, книжечки, Сергей Иванович. — Григорий легко одной рукой подхватил чемодан, другой — туго набитый огромный рюкзак.
— Силен, бродяга! — удивился Литовченко и открыл заднюю дверцу газика.
— Ну, так вы ответите мне на мои вопросы? — спросил Григорий, забираясь в машину.
— Ладно, Гриша. Кое-что расскажу, в первую очередь о Матвее Степановиче — отце Аннушки, которого недавно не стало.
Андрей и Мария собирались на работу, бабка Акулина занималась уборкой, когда во дворе неуверенно залаял Кудлай и за окном мелькнули тени.
— Черт несет председателя и еще кого-то! — сказал Андрей.
— Типун тебе на язык! — возмутилась Акулина Кондратьевна. — Гость на порог — бог в дом. — Она поспешно открыла дверь. — Заходите, заходите, гостечки!
Литовченко и Григорий вошли, поздоровались.
— Господи! — ахнула Акулина Кондратьевна, увидев кудлатого гостя.
— Нет, это не господи, — со смешком, избегая смотреть в сторону Андрея, заговорил председатель. — Это Григорий Александрович Матюхин, шеф с завода… Принимай его, Акулина Кондратьевна, на постой с кормежкой.
— Да куда же я его возьму?
— В Аннушкину комнату. Я говорил с ней. Она разрешила.
— Разрешила… А я не разрешаю! — заявил Андрей. — У нас не дом приезжих!.. Устраивай его, где хочешь. Нам-то какое дело до него!
— А ты со мной так не разговаривай!.. — оборвал его Литовченко. — Я не с тобой разговор веду. Акулина Кондратьевна тут хозяйка. Ее хата!.. Дожился — ни до чего ему дела нет!.. Это нужный для колхоза
