— Пивные, сауны, магазинчики… Хотели прибрать к рукам. Да ещё слухи о моем богатстве… Пока я здесь… отдыхал, небось перевернули все вверх дном, в поисках тайников. Но ничего, разберусь…
Он все ещё не поверил в близкую свободу:
— Значит, ты подписываешь бумажку, а я встаю и ухожу? — от радостного известия он заговорил на «ты».
— Надо бы зайти в камеру, забрать свои вещи.
— Да прах с ними, со шмотками! Они видели, как я ночами зубами скрипел и плакал! Нельзя тащить их с собой! Вели выбросить, гражданин следователь…
Юрьев взял себя в руки и снова заговорил на «вы».
— Да, да, Алексей Георгиевич! Я ваш должник на всю оставшуюся жизнь!
…Андрей Иванович изредка позванивал Кострову, осведомлялся о здоровье, самочувствии, интересовался, чем может быть полезен.
Костров благодарил и отвечал, что ему ничего не нужно.
Уход Алексея из прокуратуры Юрьев горячо одобрил:
— Правильно сделали, Алексей Георгиевич, что завязали с ментами. Не те это люди, с которыми вместе можно на дело идти…
— Эй, — расхохотался Алексей. — Вы перепутали, с кем беседуете.
— А чего? Дела — ведь они разные бывают, — рассмеялся и Юрьев. — Не обязательно уголовные.
С юмором у него было все в порядке.
Года полтора назад Юрьев позвонил Алексею и пригласил на день своего рождения, первый после выхода из изолятора.
— Жду вас с супругой. Заодно отметим и мое освобождение…
— Увы, супруги у меня в данное время нет, — Алексей ещё не определился, как ему отнестись к неожиданному приглашению.
— Что так? Впрочем, не объясняйте, такое бывает… Давно?
— Почти год.
— Для молодого мужика — срок… Так придете?
— Неудобно как-то…
— Алексей Георгиевич, я ведь теперь вне подозрений, благодаря вашей милости. Или зазорно? К тому же вы лишились не только супруги, но и работы в прокуратуре. Для меня это — плохо, все-таки был знакомый человек в этом ментовском заповеднике. Для вас — хорошо — унесли ноги. Так что вы теперь свободный гражданин свободной страны, — в тоне, каким произнес последнюю фразу Андрей Иванович, явно слышалась ирония.
Алексей недолго колебался. В самом деле, что он теряет? Из прокуратуры только ушел, точнее, его оттуда «ушли», в еженедельник лишь начал оформляться. Действительно, свободный человек в свободном полете. У него в последнее время было небольшое амурное приключение с секретаршей из прокуратуры, но это так, скорее от тоски и одиночества. Она была серьезной особой, с мужем и детьми, держалась за свое место, панически боялась огласки, но соблазн утешить Алексея, которого кинула супруга, не смогла преодолеть.
— Убедили, Андрей Иванович, — сдался Алексей. — говорите адрес.
— За вами заедут. В семь выйдите из подъезда, машина вас будет ожидать.
— Тогда запишите мой адрес…
— Не смешите людей, господин Костров. Неужто я не узнал, где вы живете-обитаете?
— Ладно-ладно… — засмеялся Алексей. — До встречи.
— Вот ещё что, — заторопился Юрьев. — Если есть подружка — берите с собой. Но лучше не надо, я вам здесь подберу — вкус у меня отличный. — Проверю, — рассмеялся Алексей.
Аромат неожиданной авантюры манил его. Юрьева освободили, но это не значило, что он кристально честный и законопослушный гражданин. Очевидно и друзья его примерно из той же сферы, расположенной где-то между законом и криминалом. Причем, наверняка к криминалу ближе.
В обозначенное время Алексей вышел из подъезда и увидел «мерс» с тонированными стеклами. У полуоткрытой дверцы стоял серьезный мужик в строгом темном костюме, белоснежной сорочке и очках, смахивающий на доцента вуза или клерка преуспевающего банка.
— Алексей Георгиевич? Пожалуйте в машину, мы вас ждем.
Какое-то время ехали молча, Алексей, как важная персона, на заднем сиденье, мужик в темном костюме — рядом с водителем, упакованным тоже в строгом стиле — солидный костюм, белоснежная сорочка, неяркий, но явно не дешевый галстук.
— Вы не представились, — сказал Алексей мужику.
Впрочем, на «мужика» сопровождающий его человек совсем был непохож — ни одежкой, ни жестами, ни манерами.
— Извините. Яков Михайлович Свердлин, начальник службы безопасности у Андрея Ивановича.
— Почти Свердлов…
— Мой отец, коммунист с большим стажем, очень гордился такой схожестью фамилий. Его звали Михаилом и, естественно, он дал мне имя Яков.
Вот так все и переплелось в России. Отец был старым коммунистом, а сын служит не поймешь кому — то ли криминальному авторитету, то ли честному, удачливому коммерсанту.
— Кто вы, Алексей Георгиевич, я знаю, — внес ясность Свердлин.
— Ну и как я? — чтобы поддержать разговор, осведомился Алексей.
— Многие вам благодарны за то, что вы отвели напраслину от Андрея Ивановича. Вы, сами того не осознавая, утвердили мнение, что среди ментов тоже встречаются люди.
Пивной бар, куда приехали, находился в старом, послевоенной застройки, здании. Рядом со сверкающим неоном парадным входом была неприметная дверь служебного входа. Через него и вошли. Пивной бар был «передней». За нею в глубине находились просторные, со вкусом обставленные и отделанные апартаменты, состоящие из продолговатого банкетного зала и нескольких примыкающих к нему комнат. Стол уже был накрыт, гости собрались.
Здесь не принято было представляться. Гостей встречал хозяин и он один точно знал, кто есть кто. Андрей Юрьевич тепло обнял Алексея, позвал:
— Марина Степановна!
Подошла миловидная женщина чуть старше среднего возраста в ниспадающем волнами к полу, нежно-сиреневом платье, с бриллиантиками в мочках маленьких, красивой формы, ушей.
— Моя супруга… Кто Алексей Георгиевич ты, Мариночка, знаешь.
— Да, да… Алексей Георгиевич, я за вас каждое воскресенье зажигаю свечу в церкви. — Она в свою очередь позвала:
— Тая, подойди к нам.
Приблизились девушка, совсем молоденькая, модненькая, из тех, кого называют тинэйджерками.
— Наша дочь Таисия, — представил её Андрей Иванович. — Таечка, позаботься об Алексее Георгиевиче, мне и маме надо заняться другими гостями.
Это была большая честь — Юрась отдавал его, Алексея, на попечение своей дочери — юной красавицы.
Таисия сделала чуть приметный жест и тут же подлетел официант в смокинге.
— Мне коку, а вам? — она вопросительно глянула на Алексея.
— Для начала — коньячок.
— Какой?
— Если есть, «Бурбон», — Алексей пробовал «Бурбон» лишь раз в жизни и напиток произвел на него большое впечатление.
Официант наклонил голову с безупречным пробором, испарился, чтобы через три минуты появиться с заказом.
— Я вас таким и представляла по рассказам папы — стройным, широкоплечим, с умными глазами.
