— Ах, какие мы чистенькие и благородные! — начала заводиться и Виолетта Петровна. И сама себя остановила: — В самом деле, чего это я? Все ведь хорошо, даже очень! Тебе говорили, Алеша, что ты редкий мужской экземпляр? Все-все, остановилась! Пойдем вниз, силы на исходе, подкрепимся.
Она набросила на плечи меховую накидку, сунула ноги в туфельки на тоненьких каблучках, отчего стала выше, а и без того длинные ноги ещё «удлинились». Повернулась влево-вправо на каблучках, объявила:
— Готова к выходу! — И носочком туфли лихо забросила трусики куда-то за диван.
Она залезла под душ и после этого быстренько накрыла стол в гостиной на первом этаже. Распорядилась:
— Тащи из бара напитки. У меня прекрасное настроение и я хочу выпить как следует.
— Во хмелю ты буйная, Виолетта Петровна? — иронично спросил Алексей.
— Нет. Очень нежная. Впрочем, ты это почувствуешь, — обещающе ответила Виолетта Петровна. — Кстати, забудь это — «Петровна». Я ещё не старуха. Зови Виолеттой, можно и Виточкой.
Улыбка красила её, и она это знала, умело пользовалась этим своим «оружием».
Вечер оказался длинным, суматошным — день рождения Андрея Ивановича, поездка по ночной Москве в Успенское — не дальний, но и не близкий свет, «разминка» на диване. А Виолетта выглядела бодренькой, свеженькой, готовой к новым «подвигам». Алексей сказал ей об этом, и Виолетта разулыбалась:
— Великое дело, когда рядом с тобой настоящий мужчина.
Она пила свою «Столичную» полными рюмками, глаза у неё загадочно мерцали.
— Андрей Иванович сказал мне, что ты в разводе?
— Да.
— Она ушла или ты?
— Она, — честно ответил Алексей.
— От такого мужика?
— Значит, нашла лучше меня.
— Ты ей изменял?
— Нет.
— А я своему — ещё как! — с вызывающим смешком призналась Виолетта.
Алексей пожал плечами: ну что на это скажешь?
— И ещё люблю играть в дамскую рулетку. — Похоже, Виолетта настроилась поговорить — спиртное развязало ей язык.
— Это ещё что такое? — удивился Алексей. — Русскую рулетку знаю, а о дамской слышу впервые.
— Мое изобретение. Я принципиально не предохраняюсь, не хочу портить удовольствие. Мужики, когда узнают об этом, сатанеют от возбуждения. А я полагаюсь на случайность… И хочу получать двойное наслаждение. Стыд, когда тебя распинает хирург, и боль — это тоже ни с чем не сравнимые ощущения.
— Мазохизм, — поставил диагноз Алексей.
— Может быть. Считай, что я чокнутая. Ты видел кабинет мужа — и это лишь частичка его жизни. Разве от этого не сдвинешься?
Алексею стало жаль её, он подошел, поднял с кресла, ласково обнял.
— Почему не уйдешь от него? Далеко-далеко?
— Он миллионер-император царства мертвых. Пойдем вдвоем ближе — в спальню…
…Через день-два Алексею позвонила Таисия. Она пощебетала о том, о сем — погода хорошая, настроение так себе, на дачу не хочется, а в Москве делать нечего. Алексей понимал, что это прелюдия. Он спросил:
— Где ты взяла мой телефон?
— У папы. — Таисия рассмеялась. — Он так странно на меня посмотрел и говорит: «Что же, звони, дочка». Словно я невесть что собиралась сделать. А я всего лишь решила позвонить человеку, который произвел на меня большое впечатление. И на маму, кстати, тоже. Она определила, что вы — серьезный, очень и очень положительный…
— Ты что, обсуждала с мамой мои достоинства и недостатки?
— Конечно. От моей мамы ничего не скроешь.
— А что, есть что скрывать?
Болтовня Таисии его забавляла, она была яркой пташкой, случайно залетевшей в его жизнь из другого мира.
— Пока нет, но надеюсь будет. Вы помните, что вы мне задолжали?
— То есть? — удивился Алексей.
— Ужин. Я выиграла пари, вы ночевали у Виолетты Петровны. За вами ужин в ресторане. Где встретимся?
Таисия, судя по всему, была решительной девушкой. Вечер у Алексея был свободным, только что закончил большую статью для своего еженедельника о девицах с Тверской. Он назвал её «Ночные бабочки с опаленными крылышками», жалел девчонок и клеймил ментов, обиравших их.
Алексей сказал:
— Я всегда отдаю долги… Какие у тебя предложения?
Таисия оживилась, это чувствовалось даже по телефону.
— Встречаемся в семь вечера. У памятника Пушкину. Я ещё не назначала романтических свиданий у памятника Пушкину. Выбор ресторана за вами.
Алексей был небольшим знатоком ресторанов и повел Таисию в тот, который находился поблизости — в «Минск». Тая была оживленной, смеялась, шутила, играла глазками. Она иронизировала по поводу того, что Алексей не долго сопротивлялся и «кувыркнулся» в постельку Виолетты Петровны.
— Да откуда ты знаешь? — спросил Алексей.
— Мы с Виолеттой перезваниваемся. Ее прямо распирало от гордости, что в её списке побежденных добавилась ещё одна фамилия — ваша.
— Черт знает что такое, — пробормотал смущенно Алексей.
Таисия явно осуждающе, нервно произнесла:
— И охота вам было лезть в эту… эту…
— Осторожнее, девушка! — Алексею не нравились ни её тон, ни слова. Он не любил с кем бы то ни было обсуждать женщин, с которыми, пусть мимолетно, но его что-то связывало.
— А то!.. Виолетта своему супругу, этому кладбищенскому бандиту Благасову, рога наставляет направо и налево!
— Почему бандиту?
— Так папа его называет. Я слышала, как он говорил маме, что надо завязывать с Благасовым, который обирает живых и мертвых. У папы от мамы секретов нет.
— У него что, с Благасовым общие дела?
— Нет… Однажды папа прикрыл Благасова от наезда каких-то мелких разбойников. Потом, когда вышел из тюрьмы — спасибо вам! — Таисия кокетливо склонила головку, — он застал от своего дела головешки, друзья-соперники постарались. Благасов одолжил ему деньги, как они говорят — «на ремонт». Папа ему долг уже вернул, но считает себя вроде бы обязанным, потому и приглашал на день рождения.
— Зачем ты мне это рассказываешь? — удивился Алексей.
— Потому что папа очень вас уважает…
Ужин близился к концу, официант, не ожидая напоминания, принес счет. Они были здесь случайными посетителями и ими, как клиентами, не дорожили.
Таисия сообщила:
— Я живу отдельно от родителей. Папа купил мне маленькую двухкомнатную квартирку и серебристый «Пежо». Поедем ко мне пить кофе? — Голос у неё предательски дрогнул, она уставилась на Алексея с надеждой.
— Нет, Таисия, — не задумываясь даже, ответил Алексей. — Я не совращаю дочурок своих близких
