нас получится. Сейчас большинство производителей применяют новую технологию: первой на кузов наносится прозрачная основа из полиуретановой эмали — так дешевле, а цвет получается ярче. Но при этом уменьшается количество слоев, а именно их последовательность определяет уникальность окраски.
— То есть если с конвейера сошла за раз партия тысяч в десять машин, мы в тупике.
— И еще в каком. Адвокат сразу скажет, что тождественность краски недоказуема, тем более что авария произошла на федеральной трассе, по которой ездят люди со всех концов страны. Так что даже если установить, сколько «инфинити» такого цвета было продано в разных регионах, это не поможет. Вдобавок подозреваемая живет далеко от места происшествия.
— А что насчет записи звонка в Службу спасения? — спросила я.
— Я ее получил и прослушал. Ваша племянница звонила в восемь сорок семь, успела произнести: «Помогите!» — а потом слышны только шум и помехи. Судя по голосу, она была в панике.
Положение складывалось просто ужасное, и мое настроение нисколько не улучшилось, когда я позвонила Уэсли домой и услышала голос его жены.
— Минуточку, я позову его, — приветливо и дружелюбно откликнулась она.
Я ждала у телефона, и в голову лезли непрошеные мысли. Они что — спят в разных комнатах? Или она всего лишь встала раньше, почему ей и нужно куда-то сходить за ним и сказать о моем звонке? Конечно, могло быть и наоборот — он уже в ванной, а она еще нежится в кровати. Все это крутилось в голове, и меня обуревали чувства, не на шутку меня взволновавшие. Мне нравилась жена Уэсли как человек, и все же я не хотела видеть его женатым на ней. И вообще на ком-либо.
Наконец Бентон подошел к телефону. Я постаралась говорить спокойно, но, кажется, не преуспела.
— Кей, подожди, подожди, — произнес он. Похоже, я и его разбудила. — Ты что же, не спала всю ночь?
— Практически. Тебе необходимо вернуться в Блэк-Маунтин. На Марино полагаться нельзя. Как только мы попытаемся с ним связаться, ей тут же станет известно.
— У нас нет полной уверенности, что звонила именно она.
— А кто же еще? Где я нахожусь, не знал никто. Но едва я отправила номер телефона на пейджер Марино, как через пару минут мне перезвонили.
— Может, сам Марино и звонил?
— Портье сказал, что голос был женским.
— Черт, — буркнул Уэсли. — Сегодня день рождения Мишель.
— Прости. — Я чуть не плакала, сама не зная из-за чего. — Надо установить, нет ли на машине Денизы Стайнер повреждений. Кому-то необходимо заняться этим. Я должна выяснить, почему она преследовала Люси.
— Но зачем ей преследовать ее? И откуда она могла узнать, куда Люси собиралась в тот день и какая у нее машина?
Я вспомнила, что сказала мне Люси об оружейном магазине. Съездить туда ей посоветовал Марино, значит, миссис Стайнер вполне могла подслушать их разговор. Я изложила свои соображения Уэсли.
— А эта поездка была запланирована, или она просто ехала из Квонтико и решила заглянуть по дороге? — спросил он.
— Не знаю, но постараюсь выяснить. — Меня вдруг начала душить ярость. — Вот тварь! Люси едва не погибла.
— Господи, а уж не ты ли должна была погибнуть?
— Чертова сука!
— Кей, приди в себя и послушай, что я тебе скажу. — Он говорил размеренным тоном, пытаясь успокоить меня. — Я вернусь в Северную Каролину и посмотрю, какого черта там происходит. Мы докопаемся до сути, обещаю тебе. А из отеля тебе надо уехать — чем быстрее, тем лучше. Сколько еще ты собираешься пробыть в Ноксвилле?
— Вот встречусь с Кацем и Медиумом на Ферме, и больше мне здесь делать нечего. Кац заедет за мной в восемь. Господи, надеюсь, хоть дождь кончился. Я ведь даже из окна еще не выглядывала.
— У нас здесь солнце, — ответил он, как будто из-за этого и в Ноксвилле должно было проясниться. — Если что-то изменится и тебе придется остаться, обязательно смени отель.
— Хорошо.
— И возвращайся в Ричмонд.
— Ну уж нет, — заявила я. — Из Ричмонда мне ни с чем не разобраться. А без Люси мне и подавно там делать нечего. По крайней мере она сейчас в безопасности. Если будешь разговаривать с Марино, обо мне ни слова. И тем более о том, где находится Люси. Только представь, что может случиться, если он расскажет Денизе. Он в данный момент совершенно невменяем и во всем доверяет ей, это очевидно.
— Пожалуй, тебе не стоит сейчас отправляться в Блэк-Маунтин.
— Мне нужно.
— Зачем?
— Необходимо поднять медицинскую карту и другие документы Эмили Стайнер и все тщательно просмотреть. Ты сможешь установить все прежние адреса Денизы? Еще мне нужны данные по ее детям, мужьям, братьям, сестрам. Возможно, были и другие смерти, и понадобятся новые эксгумации.
— У тебя есть какие-то предположения?
— Во-первых, держу пари, обнаружится, что никакой больной сестры в Мэриленде у нее нет. Дениза уезжала из города с одной целью — столкнуть с дороги мою машину в надежде, что Люси погибнет.
Уэсли не произнес ни слова в ответ. Его уклончивость мне не понравилась. Я и сама боялась произнести вслух то, что было у меня на уме, но и молчать я тоже не могла.
— Данных, подтверждающих СВДС у ее первого ребенка, до сих пор так и не удалось обнаружить. Отделение регистрации в Калифорнии не может найти никаких записей. Думаю, ребенка просто не существовало, и это вполне укладывается в общий шаблон.
— Какой шаблон?
— Бентон, — сказала я, — неизвестно, не была ли убийцей Эмили сама Дениза Стайнер.
Он втянул в себя воздух.
— Ты права. Наверняка мы не знаем. Доказательств обратного у нас нет.
— Вспомни, что говорил Мот на совещании о болезненности Эмили.
— К чему ты ведешь?
— Делегированный синдром Мюнхгаузена.
— Кей, никто не захочет тебя слушать. Мне и самому не хочется верить в это.
Поверить в такое действительно трудно. Страдающие делегированным синдромом Мюнхгаузена — как правило, женщины — втайне и с большой изобретательностью истязают тех, кто находится в полной от них зависимости, обычно собственных детей. Они наносят им раны и ломают им кости, травят или душат их едва не до смерти. Затем, мотаясь по кабинетам врачей и палатам «Скорой помощи», они рассказывают слезливые байки о том, что случилось с их малышом, и все так сочувствуют материнскому горю, все так внимательны к ним. Эти женщины умело вводят медиков в заблуждение, манипулируя ими, а ребенок в итоге может погибнуть.
— Только представь, сколько всеобщего внимания получила миссис Стайнер из-за убийства ее дочери, — сказала я.
— Я не спорю. Но как синдром Мюнхгаузена объясняет смерть Фергюсона и вероятную подоплеку аварии Люси?
— Женщина, которая способна совершить такое с собственной дочерью, не остановится ни перед чем. Кроме того, возможно, у нее просто закончились живые родственники. Я очень удивлюсь, если окажется, что ее муж действительно умер от сердечного приступа. Вероятно, она убила и его, каким-нибудь хитрым способом, скрытно, исподтишка. Такие женщины — патологические лгуньи. А угрызения совести им просто неведомы.
— Но то, о чем ты говоришь, не может быть объяснено только синдромом Мюнхгаузена. Речь идет уже о серийных убийствах.
— Бентон, как тебе известно, все подобные случаи единственны в своем роде, поскольку касаются
