неотвратимо влекло. Могучий и старый, одновременно трепетно, по-детски, ласкающийся в лучах гораздо превосходящих по силе, доверчивый и благодарный, незаметно, как всегда, для себя, Хором получил новый статус. Он вошел в пространство движущегося, пребывающего и усложняющегося, надёжного покоя. Здесь только он осознал, что его прежнее состояние было лишь предвкушением познания покоя и любви.
Натсах нежно прикасалась своей любовью к сотворённым в подпространстве для отдыха и расслабления цветам. Полностью раствориться в процессе не получалось. Она скорее пришла навестить свой мирок, чтобы он знал о собственной необходимости и о существовании постоянной заботы со стороны творца. Подпитывая многообразие форм и цвета своим одобрением, Нат уже не нуждалась в совершенном уединении. Постепенно восстанавливаясь, она решила раскрыть своё творение для близких по решаемым задачам сущностям. Подпространство цветов, являвшее собой до этого решения замкнутую форму, проникнуть в которую способна была лишь сама творец, проявилось для любого желающего, заглянувшего в зону отдыха, ярким многообразием сияющего, фантастического мира влекущей красоты лепестков и тычинок.
Тел, периодически залетающий в подпространство для расслабления утомлённых в трудах и восстанавливающих свои энергии, скользил, с удовольствием созерцая новые проявившиеся ниши. Цветочный рай привлёк своим разнообразием оттенков и силой сияния. Внедрившись поглубже в заросли, запеленговал Нат.
– Тебе не кажется, что здесь не хватает запахов?
– Я не умею.
– Это не сложно. Смотри. Способов несколько. Самый простой – вспомнить, что чувствовала когда-то, сконцентрироваться, поймать вибрацию, настроиться на эту частоту, изучить её, увидеть строение, перенести эту архитектуру в своё пространство, по сути, просто скопировав, здесь добавить простейших силовых вибраций, чтобы запустить самостоятельное существование, и нюхайте на здоровье! Конечно, восприятие не земное, но интереснее, чем пресная картина, пусть и виртуозно выполненная. Можно создавать свои ароматы. Это тоже не сложно.
– Нет-нет! Благодарю тебя, Тел! Ты мне очень помог. Я поняла, что мне не доставало для разделения своих энергий на точные копии, но в малых силовых проявлениях. Я ещё плохо знаю себя! Вот это новость! Стояло помучаться, чтобы это осознать. Изучить!
Благодарю, мой друг. Теперь я знаю, в каком направлении работать. Я же меняюсь постоянно. Надо понять законы, по которым происходят перемены со мной.
– Я рад, что помог тебе, хотя сам разделяться не умею. Может ты научишь меня?
– Конечно, так даже интересней осваивать новое. Слушай, что я уже поняла.
Хором ощущал благодатное присутствие. Это было похоже на давний земной опыт, когда впервые прозрев, вылетев в состояние самадхи, потеряв ощущение времени и привычного пространства, он наслаждался осознанием собственной природы: он часть Творца, он внутри Него, и он сам по себе, он свободен, он соавтор, задуманный, спланированный, клонированный и уникально, неожиданно, самостоятельно творящий одновременно. Полная безопасность и будоражащий кровь, сладкий риск – в одном. Что внизу, то и вверху. Что снаружи, то и внутри. Старые, заброшенные истины стали вновь актуальны. «Великий Создатель! Как мы наивны, как дети! Казалось, не вернётся то ощущение радости беззаботного, малого, опекаемого, неопытного первооткрывателя. Всё возвращается на новом витке в бесконечность. Я знал, но забыл эту истину. Я глуп и бестактен в своих затормозившихся, консервативных, как выяснилось, навыках жить! Нат неспроста не поняла моих объяснений. Я полагал, что мой опыт не даст мне более того восхитительного прикосновения прозрения, а прозрел вновь. Так будет ещё много раз! О, счастье! Благодарю, благодарю, Великий, Непознанный, Бесконечный в мудрости и многогранности! Благодарю за урок!» Новый, молодой вихрь освежил старого Хорома. Он стал другим. Неизведанное ранее измерение втянуло внутрь, как старого желанного друга, в заботах своих забывшего давних близких. Оттенок лёгкого ворчания, по-свойски, беззлобно, коснулся обновлённого Хорома: «Тебя устали ждать, неповоротливый! Но мы рады, что наконец-то ты здесь». С ним знакомились, его бережно изучали. Он пока не мог рассмотреть никого.
Длительная полоса неудач, в обывательском смысле, и уроков жизни, в смысле философском, своевременно акцентированная безутешными рыданиями жены, дала свой положительный результат: Сергей Алексеевич Алых вошёл, как ему показалось, спонтанно в состояние покорности и смирения судьбе и тем, кто ею управляет. От этого ему стало легче и спокойней. Показалось даже, что ничего напряжённого и фатально непонятного в его жизни не происходило ранее и произойти в будущем не должно. Появившийся в свете фар здоровяк в юбке медленно, но уверенно шёл к машине. Формировавшееся последние годы чувство ответственности за происходящее вокруг неожиданно родилось в виде качества, которое можно назвать заботой о ближнем.
– Дуня, сиди в машине. Я разберусь.
– У-У-У-У. Да, как ты разберёшься.
Евдокия продолжала содрогаться всем телом, растрясая психологические блоки и устаревшие иллюзии относительно своих отношений с любимым. Почти разоблачённый и временно просветлённый, Сергей Алексеевич спешно латал расползающуюся репутацию достойного мужа в глазах собственной жены: вынеся из машины своё благообразное тело, он первым начал беседу со странным юношей.
– Вам нужна помощь?
– Как вы догадались?
– Это не сложно. У вас экзотический вид.
– А-А. Вообще-то дело не в моих проблемах. Мне-то вы вряд ли поможете. Я хотел предложить вам свои услуги. Я слышу, вашей даме нехорошо. Я экстрасенс. Умею снимать стрессовое состояние.
– Простите мою недоверчивость, но что делает целитель ночью в лесу, да ещё в таком странном виде?
– Я совершал необходимые мне обряды. Это ритуальные одежды.
– Одежды, которые закрывают только нижнюю часть тела, могут быть ритуальными?
– Да. Моя вера именно так рекомендует совершать обряды.
– Какая, простите, у вас вера?
– Вы наверняка о ней не слышали.
