Тосканец остановил лошадь, спрыгнул с повозки и побежал в сторону от дороги. Вернулся с длинной жердью – выворотил ее из ограды. Одним концом сунул под заднюю ось. Получился отличный тормоз.
Уже совсем рассвело, когда солдаты миновали еще одно селение. Несколько домиков с плоскими крышами тесно жались друг к другу, словно хотели согреться. На заборе подле самой дороги солдаты прочитали надпись: «Вива ла гуэрра!» («Да здравствует война!») Такие надписи малевали солдаты из роты пропаганды.
Сейчас внизу, под надписью, штыком был пришпилен рассеченный портрет Муссолини в военной парадной форме. Край портрета трепал ветер, и поэтому казалось, что Муссолини шевелит тяжелым подбородком, будто бы говорит.
Челино, возможно, сам бы ничего и не заметил. Он все старался устроиться поудобнее. Внимание его привлек третий спутник. Он сидел в повозке, свесив наружу ноги.
– Гляди-ка, гляди-ка! Вот это здорово! Ловко придумали!..
Тосканец отнесся иначе.
– За такие шутки может не поздоровиться. Пойти снять, что ли… – Тосканец собрался выпрыгнуть из телеги.
– Не лезь не в свое дело! Не ты вешал, не тебе и снимать, – остановил его солдат.
Поехали дальше. Точно такую же надпись на плоском камне у поворота дороги заметил Челино. Ее кто- то перечеркнул мелом и сверху написал торопливо: «Долой Муссолини!»
– Видали?! – одобрительно воскликнул солдат. – Может быть, тоже полезешь стирать?
– А мне-то что? – отозвался тосканец. – Меня не касается, пусть хоть что пишут.
Дорога полого спускалась в долину. Выглянуло солнце и начало пригревать. Челино наконец придумал, как ему лучше устроиться. Положил под живот ранцы – свой и тосканца – и лег ничком, выставив зад из повозки. Так они подъехали к следующему селению, где их неожиданно остановил патруль чернорубашечников.
– Куда едете? – спросил капрал, нахмурившись для пущей важности.
– Сопровождаю раненых, синьор капрал, – не растерялся берсальер.
– Документы!
Солдат охотно полез в задний карман штанов и достал книжку.
– А твой? – не унимался капрал.
Тосканец, как только они наткнулись на заставу, изобразил на лице жестокие страдания.
– У меня рука обморожена, синьор капрал, – сказал он. – Левой трудно достать.
– Доставай, доставай!
Капрал сличил документы.
– Ты что же, раненых из других частей возишь? – обратился он к первому солдату. – Задержать! Отойди в сторону.
Почесав затылок, солдат потянулся в повозку за винтовкой и ранцем.
– А ты куда ранен? – спросил капрал у Челино.
– В задницу.
– Болван! – взъярился капрал. Ему показалось, что солдаты над ним издеваются. – Ты мне за это ответишь! Я с тобой не шучу.
– Я говорю правду, синьор капрал.
– Покажи!
Челино закинул шинель и, спустив штаны, показал ягодицы, замотанные бинтом. Третий солдат, поняв, что терять ему нечего, принялся балагурить:
– Как сказал дуче, рана солдата – святыня. Может быть, поцелуете, синьор капрал…
– Молчать! Всех на пересыльный пункт! Там разберутся…
В сопровождении двух «трубочистов» солдаты двинулись на сборный пункт. По пути тосканец сказал Челито:
– Говорил я, что этот шалопай нас подведет, – так вот оно и вышло.
Анжелина была дома одна, занималась хозяйством, когда дверь бесшумно отворилась и в комнату вошел Луиджи. Вошел без стука. Она почти сразу узнала его по фотографиям. Только выглядел он гораздо старше. И одет был иначе – в берете и клетчатом шарфе, торчащем из-под легкого пиджака. Одежда явно не по сезону. От Анжелины не скрылась мимолетная растерянность, скользнувшая по лицу Луиджи. Встретив незнакомую женщину, он спросил:
– Скажите, здесь ли живет еще семейство Челино? – Окинув комнату взглядом, добавил: – Судя по обстановке, кажется, здесь.
– Да, здесь, но матери сейчас нет дома, – Анжелина называла Кармелину матерью. – Проходите, я ведь вас знаю: вы – Луиджи.
Луиджи инстинктивно оглянулся. Его давно никто не называл старым именем.
– Не так громко, синьора! Но я не знал, что у меня есть сестра… Кто же вы?
