всплыла хлесткая фраза, брошенная с ленивой, высокомерной интонацией: «А вы, мадемуазель…»
Ёжкин кот! Я отскочила от злыдня как ошпаренная.
— Каков план действий? — приступила я к делу, пытаясь привести в порядок мысли. — Кого мне придется изображать?
Синие глаза были холодны и безразличны.
— Франкскую девицу Марианну Алансон, — кривовато усмехнулся князь, усаживаясь за столик. — Предсказательницу, ворожею и просто красавицу.
— А ничего, что я по-франкски не говорю? — устроилась я напротив.
Только шаховых фигурок между нами не хватало, чтоб представить себе, что вчерашняя наша баталия продолжается и поныне.
— В вашем славном граде уличить тебя некому, — презрительно скривил губы господарь. — Так что можешь не опасаться.
— А куда настоящая гадалка девалась? — решилась я немного прояснить ситуацию.
— О, — склонил голову злыдень. — Непреодолимые семейные обстоятельства призывают мадемуазель Марианну вернуться в родные края. Сейчас она, скорее всего, подгоняет лошадей где-то в районе Козятина.
Я прикинула расстояние и решила, что Влад на коней для ворожеи не поскупился.
— Ну и с чего наш князь допустит нас в Заповедную пущу? — решила я не думать о чужих проблемах, а вплотную заняться своими.
— Славислав сам не знает, как в нее попасть. У вашего правящего дома с единорогами очень непростые отношения. Индрики являются, когда считают нужным, требуют, что им необходимо, получают желаемое, затем исчезают. И никто не может отказать волшебным тварям. Я пообещал, что ты с помощью гадания определишь, где вход…
Влад на минуту задумался.
— И чего? — поторопила я собеседника.
— Надо подождать пару дней. Я обязательно отыщу.
— Ну хорошо, попаду я в эту рощу заповедную… — начала я. — Как мне у живого индрика рог-то открутить?
Князь иронично приподнял брови:
— Ты надеешься победить единорога в рукопашной?
— Я знаю, что на них действует только серебро, — разозлилась я. — И нечего меня тут дурочкой выставлять!
— Серебро не пронесешь, — с сожалением посмотрел на меня господарь. — Серебро они от границы учуют. Идти надо с голыми руками и чистыми помыслами.
Надеюсь, про чистоту помыслов он просто для красного словца завернул. Ибо в противном случае мои шансы выжить стремительно тают.
— А убивать тебе никого не придется, — решил вдруг успокоить меня наниматель. — Единороги свои отростки время от времени меняют. Ну примерно как у людей молочные зубы выпадают, а на их месте вырастают постоянные. Вот это капище, в котором индрики свои «молочные» рога складируют, ты и разыщешь.
Уф! От сердца отлегло! Во-первых, обагрять руки кровью живого, мыслящего существа мне не хотелось, плотоядное там оно или не очень. Я вон тоже мясо ем, когда предлагают. И если бы кто-то меня за это прибить решился, очень возражала бы. А во-вторых, если про кумирню князь не брешет, можно же будет рогов этих набрать столько, сколько унести смогу.
— А обратно как? — вернулась я на землю, отогнав видение себя, тянущей по проселочной дороге телегу, доверху нагруженную индриковыми рогами.
— Да так же, — лениво ответил господарь. — Зайдешь тихонько, поплутаешь легонько и по той же тропке, след в след… Может, ни одного живого индрика и не встретишь.
Предстоящее приключение мне начинало нравиться.
— Ну что, мы все обсудили? — поднялся с табурета Влад.
— Да, — кивнула я.
— Тогда пошли, познакомлю тебя с вашим Славиславом. Ты только молчи больше.
— Не очень-то и хотелось языком трепать, — пробурчала я про себя, принимая протянутую руку князя.
Вот так вот — в полном согласии, плечом к плечу мы и вошли в тронный зал.
ГЛАВА 10
О главном женском оружии, мужском коварстве и танцах
Не кидается девица на цветное платье, кидается девица на ясного сокола.
Я ступила из мрака ночи в море жидкого огня, очерченного лицами гостей. Народу-то сколько, ёжкин кот! Локоть Влада, за который я уцепилась, как утопающий за соломинку, был тверд. Валашский господарь едва кивал знакомым в толпе лицам, проводя меня через разряженную, благоухающую, любопытствующую толпу. Тронная зала представляла собой огромное помещение, уходившее сводчатым золоченым потолком под самые небеса. Пол из плотно подогнанных полированных плашек заморской древесины блестел, как сельская катанка, и был таким же скользким. Я помянула про себя добрым словом Инессу. Каблучки слюдяных туфелек держали меня твердо, не давая упасть.
С любопытством оглядывалась я по сторонам, пытаясь ничего не упустить. Когда еще представится возможность побывать в таком месте. Смешение стилей — наших исконных рутенских обычаев с иноземными новомодными веяниями — могло вызвать улыбку у более искушенного человека. Я же была ошеломлена. Высокие боярские шапки соседствовали с напудренными париками, барсучьи шубы — с золочеными кафтанами, окладистые бороды, с длинными усами галльских паладинов. Дамы щеголяли высокими прическами и соревновались в обнаженности плеч. Мой наряд, еще недавно представлявшийся мне верхом распущенности, смотрелся на фоне других довольно скромно.
Князя всех рутов я вычислила сразу. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтоб догадаться, что на массивном деревянном троне в самой глубине залы именно он и сидит. Захотелось вытащить монетку, чтоб сличить, так сказать, с оригиналом. Я мысленно ударила себя по рукам. Допрыгаюсь тут еще, шутница. Видный мужик, лет этак пятидесяти; на тронутых сединой русых волосах не монаршая шапка, а легкий золотой обруч, украшенный пластиночками гагата. А не прост наш властитель. Либо за супругой рано ушедшей страдает, либо балуется черным колдовством. Гагат — камень сильный, для всяких потусторонних деяний предназначенный.
Влад подвел меня вплотную к трону, сжал до боли запястье. Я удивленно взглянула на спутника и, повинуясь едва заметному движению губ, присела в реверансе. Ай, молодец же бабуля, что куртуазным премудростям меня в свое время выучила!
— Это и есть знаменитая ворожея? — устало спросил Славислав, вперяя в меня взгляд выцветших голубых глаз.
Я свои скромно опустила долу, не выдавая охватившей растерянности.
— Позвольте представить вам, государь, франкскую девицу Алансон, — наклонил голову Влад, да так, что было непонятно, то ли кланяется сопредельному владыке, то ли на полу что-то любопытное высматривает.
— Добро пожаловать, мадемуазель, — серьезно проговорил князь. — Надеюсь, после приема вы продемонстрируете мне свое искусство.
— Увии, — пискнула я полупридушенной свиньей. А потом, подумав всего лишь мгновение, добавила: — Монсеньор…
