детства.
По дорожке идущей между кустов и лип встретилась вполне симпатичная беседка увитая плющом и пара деревянных статуй, имитирующих людей, причём оба раза они 'появлялись' внезапно, когда вдруг резко обрывалась череда кустов и кустиков. При встрече с первым 'незнакомцем' я даже вздрогнул от неожиданности. Раньше читал о таких 'милых шутках', но столкнулся впервые.
А вот и пресловутый пруд, возле которого, как я понимаю, Настю и цапнула та гадюка. Где-то в шесть соток, с очень живописными берегами. Явно водную растительность в воде и вокруг неё посадили искусственно, но смотрелось всё очень натурально и красиво.
Даже скамейка имелась. Правда, под ней стоило бы песочком всё засыпать, а не как сейчас - травка. Причём давно не кошенная. Вспоминая историю с Настей, как-то жутковато было сесть, опустив ноги в эту растительность. И хотя та самая гадина, которая непонятно что пришла искать на берегу пруда и которой здесь присутствовать не должно было по всем статьям, заползшая к этому берегу вопреки всему, уже точно мне не грозила, но некий дискомфорт присутствовал.
Достал сигарету и закурил. Только потом до меня дошло, что на глазах Тихона этого делать не следовало бы. Но мужик определённо был вышколен конкретно: никаких вопросов. Даже 'Разрешите обратиться!' не звучало. Следовал за мной тенью и говорил, только когда спрашивал я.
Кстати с сигаретами рисовалась полная труба. Ну, четыре пачки у меня в рюкзаке имеются, но если 'попадание' всерьёз и надолго, то либо курить бросать (давно собирался), либо к трубке привыкать. Но, как говорила небезызвестная Скарлетт: 'Я подумаю об этом завтра...'
А сейчас приходилось беспокоиться о том, во что я влип. Влип по полной. Очень хочется думать, что вот-вот и проснусь... Наверняка зря. В этом мире я всерьёз и надолго, если не навсегда. Надо устраиваться с максимальным комфортом. В своей стране. И надо как-то легализоваться, стать не последним быдлом, а кем-то значимым. Но до этого ещё ой как далеко. Чёрт! Чем бы поразить местных 'аборигенов' сразу и навсегда? И ведь без особого повода меня не допустят не только до императора, но даже и до местного губернатора. Это мне ещё дико повезло с тем, что Настю гадюка цапнула: даст Бог, пройдёт всё благополучно и в этой усадьбе я могу чувствовать себя более-менее уверенно, но даже тут быть откровенным альфонсом не стоит.
А через пару лет припрётся французский 'гений' переделывать Россию под свою демократию. Вот этому выскочке по зубам надавать надо конкретно. Причём здесь и сразу, чтобы не было этого дурацкого похода в Европу и его жутких последствий на полвека.
А что могу сделать я? Ни батальоном командовать, ни эскадроном. Корабли - в отстой. Кстати и там я сейчас 'ноль без палочки'. Ни пулемёта, ни автомата сделать не в состоянии, будь я хоть в начале двадцатого века, даже в единственном экземпляре. Ну не моё это.
Только взрывчатка. Нитроглицерин, при наличии физических возможностей сбодяжить смогу. Динамит на его основе - тоже. Взрыватели - справлюсь. Но ведь всё самому придётся. Про промышленные масштабы можно забыть - грамотных рабочих и инженеров-химиков пока в природе существует несколько штук. И все заняты.
- Ой, барин! - неожиданно прозвучал голос моего 'денщика'. - Зовут!
Я обернулся: метрах в двухстах, действительно семафорила руками фигура какого-то парня из дворни, и мы вместе с Тихоном поспешили к дому.
То, что мне пришлось наблюдать во дворе, не радовало категорически: стояла телега с гнедой кобылой, вокруг толпился народ вместе с хозяином, а когда я подошёл поближе, то на этой самой телеге увидел тело молодого мужчины с раскроенной головой. В чёрном костюме-тройке. При галстуке...
Деревенский детектив
Если опустить весь мат, который заметался в моей голове, то основная часть мыслей складывалась следующим образом: 'Откуда же ты нарисовался, красивый такой, на мою голову?'
Мужик был явно моим современником. Ну, в смысле из конца двадцатого века. И появился тут, хоть и в виде 'мёртвого трупа'. Небось ведь живым сюда попал. (Я пока ещё не был в состоянии воспринимать причитания возницы).
Ведь два (или полтора) таких 'явления' в один день, для хозяина усадьбы - определённый перебор. А отмазываться предстоит мне. И это было очевидно: глаза всех присутствующих упёрлись в мою личность и я на собственной шкуре стал ощущать как загорались триеры (или как их там), штурмующих Сиракузы римлян.
Так ведь ещё и полиция какая-нибудь разбираться с трупом, наверняка припрётся. А тут я. Вот, бл..., не было печали!
Постепенно мой мозг стал воспринимать окружающий мир, а не только заниматься внутренним самокопанием: 'Ваше высокоблагородие! Барин! Да вы же меня знаете! Разве же я бы когда посмел?! Лежал у дороги, ну не бросать же зверям на прокорм!' Голос хозяина телеги выдавал самый откровенный страх.
Ну да, по тем временам - кто нашёл, на того и первые подозрения. С 'шерлоками холмсами' ещё неважно дело, небось, обстояло. Возьмут этого крестьянина местные пинкертоны за шкирку так, что любо- дорого... Или на кого-нибудь пришлого свалят. А тут: вон он я во всей красе.
- Вот, даже деньги какие-то рядом на дороге лежали. И кругляшки какие-то, - возница протягивал Сокову-старшему пачку до боли знакомых 'американских рублей', а также, судя по виду, горсть фишек из казино. - Ничего я себе не взял, барин! Не выдай!
- Вадим Фёдорович, вы ничего не можете сказать по этому поводу? - упёрся в меня мрачным взглядом хозяин усадьбы.
- Думаю что могу. Но только не здесь. Если позволите, то я хотел бы поговорить с вами наедине, Сергей Васильевич.
Помещик испытующе посмотрел на меня и молча кивнул.
Ну, в общем, пора 'колоться', Штирлиц доморощенный. Не могу я больше. Бояться каждого взгляда, каждого слова, каждого жеста... Запутаюсь не сегодня, так завтра. И уже не отмажусь. В общем, придётся 'в омут с головой'. Ну а вдруг поверит... А так - гроб мне с музыкой и однозначный трындец.
И как-то сразу стало легко. Принял решение и сбросил с плеч груз, давивший на них уже целый день: 'Да гори оно всё огнём! Хватит!'
Сам на себя удивлялся: совершенно покойно шёл в кабинет подполковника и не терзался вопросом, поверят ли мне. Расскажу как есть и всё.
- Что вы хотели мне сказать, Вадим Фёдорович? Вам знаком этот человек?
- Совершенно незнаком. Честное слово. Мне знакома его одежда. И я, кажется, догадываюсь, откуда он взялся на вашей земле.
Моя уверенность в себе вдруг лавинообразно стала сходить на нет. Одно дело думать, что можешь всё высказать и дальше 'пусть решает судьба', и совсем другое - подыскивать слова под взглядом этого славного старикана, к которому я испытывал уже искреннюю симпатию.
- Я вас слушаю, - терпеливо смотрел на меня Соков.
- Извините, Сергей Васильевич, я сказал вам не всю правду при знакомстве. Даже совсем не
