- Обшептали меня, ваше благородие. На первом же постоялом дворе. Хорошо хоть бумагу, что вы оставили, не увели. Вот пять дён и добирался почти не снедавши.
Ни черта себе! Пять дней не есть!
Я быстро метнулся на кухню и распорядился насчёт ужина. Лёгкого ужина. Помню, что после длительной голодовки наедаться не стоит.
После того, как мужик умял половину отведённой пайки, отобрал то, что осталось и отправил слугу в баньку - пусть пропарится-прогреется. А доест попозже.
Сам тем временем решил вопрос с его проживанием.
Три дня ушло на 'акклиматизацию' моего 'Планше', а потом жизнь наладилась. Моя. Тихон, придя в обычное состояние, избавил меня от всех проблем с бытом: больше не приходилось беспокоиться о чистоте одежды, питании и порядке в своей комнате.
То есть я и до этого и питался нормально, как все офицеры, и бардака в своём жилище не разводил, но для этого приходилось напрягаться, а теперь жизнь пошла как в отеле: всё делалось само собой.
Вот ёлки! Как же агрессивно фехтует! И ведь умело. Дико трудно пробиться сквозь его 'парады', а самому в защите работать приходится очень аккуратно.
На короткой 'дорожке' Засядько бы меня уделал - только работа на дистанции позволяла нейтрализовать атаки этого артиллериста-фехтовальщика. Не ожидал, честное слово. Такого соперника в этом веке у меня не было. Ни Кнуров, ни мэтр Жофре, ни Егорка таких проблем не доставляли, а ведь они не из последних...
Он, впрочем, тоже был удивлён, нарвавшись в дебюте наших поединков на мои связки из двух- трёх защит и подготовленные флешь-атаки.
Если взять среднее по нашим поединкам, то счёт будет где-то 'пять-два' в мою пользу, но напрягаться приходилось изрядно - ни полсекунды 'расслабухи' - наказывал мгновенно.
Когда Александр Дмитриевич снял маску после первого нашего поединка, на его лице читался весьма сложный 'коктейль' чувств: удивление и восхищение, слегка приправленные лёгким раздражением.
- Удивили, Вадим Фёдорович, - произнёс соперник, пожимая мне руку, - совершенно необычная у вас техника.
- Тоже удивлён, - не остался в долгу я, - вы самый сложный соперник из всех, с кем мне приходилось скрещивать клинки.
- Здесь-то как раз ничего удивительного. Я, простите за нескромность, один из самых титулованных фехтовальщиков в армии. Но о вас-то я в этом плане никогда не слышал. Тем не менее, разделали вы меня 'под орех'.
- Во-первых 'под орех' - это слишком: десять-шесть - вполне себе пристойный счёт. И я выиграл во многом из-за того, что некоторые мои приёмы вам незнакомы, не так ли?
- Не столько сами приёмы, сколько связки из них. И двигаетесь не совсем обычно...
- Двигаюсь как учили...
- А кто, позвольте узнать?
Итак... Очередная порция вранья про соседа-испанца в Америке, что, разумеется, вызвало тьму вопросов про страну, 'где ни разу я не был'... В общем, вечер прошёл в 'тёплой, дружественной обстановке' за парой бутылочек вина.
В дальнейшем мы с Засядько многому научили друг друга в плане фехтования и мне во всяком случае парочка вновь узнанных приёмов здорово помогла в будущем.
А в начале лета пришёл приказ о моём назначении в Новгород.
Женюсь, женюсь...
Пожалуй, я волновался больше Насти: а вдруг в самом деле?
Гром среди ясного неба шарахнет или крест с церкви свалится, когда мы подойдём...
Хоть мы с Ленкой и не венчаны, хоть в разных мирах теперь и не встретимся больше никогда, но кто его знает, что за порядки в небесной канцелярии, вдруг решат, что нельзя даже такого 'двоежёнства' допускать?
Обошлось, конечно, но нервов я на подходе к храму потратил...
Постоянно пытался напевать про себя, чтобы хоть как-то отвлечься:
Но помогало мало...
Разумеется, после назначения в Новгород, выпросил себе небольшой отпуск. И разрешение на женитьбу. Благо было по дороге.
То есть я, разумеется, в любом случае подал бы рапорт и о том, и о другом, но раз уж так совпало...
Загодя написал письма Сергею Владимировичу и Насте. Настолько загодя, что успел приехать даже Алексей. Во вымахал!
Ничего удивительного - тот самый возраст, когда мелкий 'шпендик' за год вырастает так, что взрослые дяди при разговоре с ним смотрят снизу вверх. А Лёшка и год назад мелким не был.
Кстати сказать, пока я был в усадьбе - он постоянно щеголял в мундире. И настолько вколотили в молодого Сокова 'военную косточку', что он и меня пару раз машинально называл 'господин штабс-капитан'. Учится на инженера. Эрзац, конечно, но в грядущей войне пригодятся и такие.
Гостей на свадьбе было немного - несколько соседских помещичьих семей, как я понял - чисто для галочки. Ну и население усадьбы в качестве 'массовки'.
Горский приехать не смог, хоть я ему тоже написал. Всё понятно: этот 'Штирлиц' сейчас весь в государственных заботах.
Не приехал и Пушняков, но майор хоть прислал вместо себя Храповицкого. Так что шафер у меня имелся.
Настина подружка, Полина Шульгина - довольно милая внешне, но крупноватая на мой вкус девушка, была к тому же очень общительной и смешливой. Сверх всякого терпения смешливой. Я лично был готов придушить её на двадцатой минуте общения. Три дня назад. Даже сказал об этом Насте, но мои поползновения в этом направлении невеста сразу пресекла на самом корню. Да и ладно - подруга так подруга.
А Бороздины приехали, так что с посаженным отцом проблем не возникло. Михаил Михайлович не преминул залучить меня на беседу по поводу нововведений часика этак на полтора - остался весьма доволен моим 'докладом'.
А ещё состоялся не очень приятный в завязке разговор с Соковым. То есть вначале, после моего
