Вокруг снова был непроницаемый мрак и тонкий серпик умирающей луны давал крайне мало света, зачастую к тому же, скрываясь в облаках. Но «там» был хоть какой–нибудь ориентир, хоть и «был раньше». Японские миноносцы продолжали искать эту так некстати ускользнувшую мишень. А зря.
Несколько месяцев назад он назывался «Решительный» и ходил под андреевским флагом, но в августе японцы, презрев все нормы международного права, при попустительстве китайских властей, нахально захватили в Чифу интернированный русский миноносец. Он был подремонтирован и включён в состав японского флота под именем «Акацуки», в честь погибшего в мае на русских минах японского истребителя. «На чужом несчастье своего счастья не построишь», «Не рой яму другому…» ну и так далее. У любого народа достаточно поговорок на эту тему… Не много славы принёс японскому флоту новоиспечённый «Акацуки», а вот проблем добавил: Когда он поворачивал вслед за остальными эсминцами первого отряда на свет «маяка», зажжённого на горизонте, то на пятнадцати узлах всадил свой форштевень в борт миноносца номер тридцать пять из восемнадцатого отряда, как оказалось, находившегося рядом. Маленький номерной миноносец затонул на протяжении нескольких минут, да и сам «Акацуки», со свёрнутым на сторону тараном, пришлось брать на буксир и тащщить к берегам Цусимы.
? Ну что, Иван Николаевич, начнём? – Фелькерзам повернулся к командиру «Полтавы». – Ох и чревато это, ваше превосходительство. Стоит ли? Ну ведь рискуем же неимоверно. – Покойный Степан Осипович Макаров так и завещал: «Флоту – рисковать!» – Ну не так же… Хотя – воля ваша. Баковая! Давай! Носовая башня броненосца дала дружный залп, осветив море вспышкой и грохнув выстрелом так, что казалось, услышали в самом Токио. Тут же захлопали мелие пушки всего отряда, в море вонзились лучи уцелевших прожекторов, иногда утробно погрохатывали шестидюймовки. В общем усиленно имитировалось паническое отбитие минной атаки, о котром Фелькерзам предупредил следующих за ним мателотов ещё в спускающихся сумерках. Эта демонстрация продолжалась несколько минут, а потом сыграли «Дробь!» на флагмане. «Полтава» затихла. За ней прекратили шуметь и светить остальные. Отряд принял три румба влево и выкатился с прежнего курса. Хотелось надеяться, что это рискованное предприятие поможет остальным кораблям эскадры и не закончится печально для обнаглевших до такой степени кораблей. Так и случилось. Храбрецам часто везёт. А может и везёт им именно потому, что они храбрецы?
Глава 10.
Владивосток
Серая скотинка благородной морской войны… Транспорты. А ведь они тоже воюют. Не громят главным калибром корабли врага как грозные броненосцы, не ходят в разведку или нарушают коммуникации как крейсера, не подкрадываются хищно в ночи и не атакуют противника как резвые миноносцы. Медленно и неторопливо они просто доставляют грузы из пункта «А» в пункт «Б». Уголь, боеприпасы, провизию, запчасти, обмундирование, да мало ли ещё чего… А уж на вид как неказисты… Даже сравнивать нельзя какой–нибудь «Князь Горчаков» или «Корею» с изящными силуэтами боевых кораблей. А вот если не привёз такой невзрачный кораблик уголь, снаряды, муку или мясо? Много ли смогут навоевать крейсера с броненосцами? Не доставит он тёплую одежду армии или банальные лопаты, или палатки? Как будет вести боевые действия пехота зимой и не только? А храбрости экипажу нужно даже побольше, чем на крейсерах или броненосцах. Беззащитен транспорт практически перед любым боевым кораблём. Даже самым слабым. А цель лакомая. Поэтому требуют транспорты охранения. А у отряда капитана первого ранга Радлова охранения практически не было. Ну не считать же за таковое пять вспомогательных крейсеров и «Алмаз», которые выделил для этой цели адмирал Рожественский. Ни один из них и сам даже от пары миноносцев отбиться не способен. Теперь, когда открылась бухта Золотой Рог, сказать, что Радлов вздохнул с облегчением, значит ничего не сказать. Все эти десять дней его отряд был под угрозой быстрого и беспощадного уничтожения. Если бы адмирал Того поверил в поход всей эскадры вокруг Японии и отправился бы на перехват… Конечно, на такой случай командующий дал приказ топиться через кингстоны и, пересев на вспомогательные крейсера спасаться, но это было практически неосуществимо. Хотя эскадра тогда практически беспрепятственно проходила во Владивосток. Что не сильно утешало. Чувствовать себя пешкой, которой пожертвовали в ходе игры ради выигрыша какого то темпа… Не очень. Вспомнилось двухдневное ожидание в Лаперузовом проливе, когда из за тумана туда было невозможно войти. Одиночным кораблём попробовать конечно можно, но такой армадой… Наверняка кто нибудь напоролся бы на «Камень Опасности» – небольшую скалу поднимающуюся сразу с большой глубины. Два дня страха быть обнаруженными и уничтоженными… Но всё–таки дошли! Без потерь. Даже привели на один транспорт больше: «Кубань» захватила неосторожный американский пароход шедший в Японию с грузом хлопка. (Куда теперь девать столько хлопка? Ну хотя бы обсеспечить манчжурскую армию ватой на будущее разве что.) Дело за адмиралом. Только бы прорвались! Теперь Владивосток готов встретить свой флот! Есть и уголь, и продовольствие и материалы для ремонта. Даже пятьдесят бочек рома, которые привёз «Иртыш». Празднично разукрашенные флагами миноносцы кавторанга фон Радена вышли навстречу. С транспортов грохотал салют малокалиберных пушчонок, которые, пожалуй, ни начто другое и не были годны. Ликовал отряд Радлова, ликовал и город, чуть ли не всё население которого высыпало на встречу героев прошедших через три океана. Город уже знал, что два дня назад эскадры, наверняка, схватились в поединке. Немецкий пароход, поднявший из воды моряков потопленного «Синано–Мару», сообщил об этом факте в первом же порту. Весь мир замер в ожидании результатов генерального сражения, а во Владивостоке, конечно, ждали вестей с моря со дня на день, с часу на час… И, что понятно, с особым нетерпением. Поэтому экипажи вспомогательных крейсеров даже не сходили на берег. Вместе с присоединившимися к ним «Ангарой» и «Амуром» они отправились на юг, чтобы встретить прорвавшиеся корабли своей эскадры. Не слишком далеко отправились, конечно, миль на сто южнее Владивостока.
Погода была… перламутровой: рябь несформировавшихся в тучки высоких облаков на фоне голубого неба. Небольшой ветерок, не жарко и не холодно – уютно в общем. «Рион» крейсировал вместе с остальными своими собратьями на, так сказать, «подступах». Ни особой опасности, ни поставленной боевой задачи по поиску кораблей–контрабандистов перед вспомогательными крейсерами не стояло, поэтому командир корабля был в своей каюте, а на мостике находился только вахтенный офицер. Ещё предстояло отстоять три склянки до конца вахты и лейтенант Залесский давно уже перестал пытливо вглядываться в горизонт, чтобы первым обнаружить эскадру Рожественского… – Дым! С зюйда дым! – зазвенел в ушах голос сигнальщика, – Ещё дым! Третий! Залесский вскинул к глазам бинокль. Действительно, с юга наплывали дымы. Разглядеть корабли, которым они принадлежали, было пока совершенно нереально. – Боевая тревога! – немедленно отреагировал лейтенант. Горны и барабаны крейсера немедленно озвучили команду вахтенного офицера. Топот матросских ботинок загрохотал по всему кораблю. Команда вывалила на верхнююю палубу и каждый из моряков трепетно вглядывался в силуэты наплывающие с юга. – Наши! – взволнованно выдохнул матрос стоящий рядом с лейтенантом, – Прорвались всё–таки! Почти одновременно то же самое поняли и все остальные. Раскатистое «УРРАА!» гремело по всем кораблям, вышедшим встречать балтийскую эскадру из самого восточного военного порта России. Матросы обнимали друг друга, в воздух взлетали бескозырки, часть из которых уносил игривый ветер… – ОНИ ПРИШЛИ! ОНИ ПРОРВАЛИСЬ!! – пульсировало в каждой голове встречающих эскадру русских моряков, – Теперь мы вместе!!! Корабли сближались и, когда схлынули первые восторги владивостокцев, лица у них постепенно стали вытягиваться. Испуганно переглядываясь они начали понимать, какой ценой дался этот прорыв: с трудом удавалось разобрать, на какой корабль смотришь в данный момент – штатного количества труб и мачт не нёс почти никто. Хорошо если на всю эскадру приходилась половина этого добра… Да и половины не было. Навстречу шли просто какие–то обгорелые обломки того, что когда–то было грозной эскадрой. Если три старых броненосца и «Адмирал Нахимов» выглядели вполне сносно, то основные силы и крейсера были разбиты вдрызг. Иллюстрировало это всё то же количество сбитых труб: «Суворов» и «Ретвизан» потеряли их все, на «Пересвете», «Орле», «Александре», «Олеге» и «Авроре» осталось по одной. По одной трубе потеряли «Победа», «Богатырь» и «Светлана». «Громобой» лишился двух из четырёх… А ведь японцы не били специально по трубам, всё остальное было искорёженно в соответствии. Но они были не побеждены, они были победителями даже в таком состоянии… По пути во Владивосток потихоньку подтягивались остальные вспомогательные крейсера. Поскольку было ясно, что до темноты к родному порту не успеть, а пробираться
