сторонке бетонным блокам, строительство еще не закончилось. Они зашли на просторный двор, огляделись. Пожилая женщина в ситцевом платке подметала и без того идеально чистые ступеньки.
– Здравствуйте, – поздоровался Сергей.
Женщина с коротким оханьем разогнулась, потерла поясницу, посмотрела с интересом:
– Бог в помощь.
– Не подскажете, где нам отца Владимира найти?
– Так известное дело где – на лесопилке.
– Где?!
– На лесопилке. Надумался батюшка пол в церкви обновить, вот и поехал насчет досок договариваться.
– А где находится эта лесопилка?
– Вон по той дороге езжайте, – женщина указала на узкую проселочную дорогу. – Мимо не проедете.
– Спасибо. – Сергей взял Полину за руку, потянул к выходу.
– Что ж, и в божий храм не зайдете? – спросила женщина укоризненно.
– А можно? – Полина остановилась, посмотрела просительно.
– Ну а чего ж нельзя? Только могла бы и юбку надеть, коль в церковь собралась.
– Я не знала...
– Ладно уж, пойдем со мной – косынку хоть дам.
Внутри пахло ладаном и ремонтом. Ремонтом чуть больше, ладаном чуть меньше. Сергей перекрестился, неумело, неловко – не часто ему с его суматошной жизнью доводилось бывать в церкви. Женщина сунула Полине синюю газовую косынку, посмотрела выжидающе.
– Можно свечку за упокой поставить? – Полина, похоже, смущалась еще больше, чем он, долго не могла повязать платок, а потом в нерешительности замерла у самых дверей.
– Отчего ж нельзя? Вот, выбирай, – женщина выложила на деревянный прилавок коробки со свечками.
– Дайте, пожалуйста, две, – Сергей сам удивился своему неожиданному душевному порыву. – И вот, возьмите на нужды храма.
– Спаси вас Господь, – женщина церемонно, с поклоном приняла деньги.
Он взял свечки, одну протянул Полине. Та глянула как-то странно, раньше у нее не было такого вот взгляда – из-под ресниц, молча кивнула.
Богородица смотрела ласково, точно знала, о чем он собирается ее попросить, знала и одобряла. Огонек в лампаде приветливо мигнул, и свечка, та, которая не за упокой, а за здравие, загорелась неожиданно ярко и жизнеутверждающе.
Сергей постоял перед иконой, посмотрел на пламя свечи, а потом закрыл глаза. У него были сложные взаимоотношения с Богом. Он не умел просить и не умел прощать. Но сейчас он просил не за себя...
Сергей остановил «Субару» рядом с массивным «Лендкрузером».
– А батюшке-то не чужд технический прогресс, – он похлопал джип по пыльному боку. – Хорошая машинка для здешних дорог. Только бензина много жрет.
Полина потерла виски.
– Болит? – спросил Сергей, не отрывая взгляда от джипа.
– Болит. – Ей вдруг стало очень обидно, что он смотрит на машину и не смотрит на нее.
– В бардачке – таблетки. На заднем сиденье – минералка. Выпей одну. – Он так и не оглянулся.
Сначала из-за какого-то детского упрямства она решила, что не будет пить лекарство, но головная боль усиливалась с каждой секундой. Если сейчас ничего не предпринять, потом может стать совсем худо.
Полина как раз открывала бутылку с минералкой, когда Сергей сказал:
– А вот и наш батюшка, собственной персоной. Хорошо, что не пришлось по лесу за ним рыскать.
Полина сощурилась, пытаясь получше рассмотреть приближающегося к ним стремительным шагом мужчину. Она ожидала увидеть убеленного сединами старца с кустистыми бровями и длинной бородой, но отец Владимир оказался неожиданно молодым, статным, с иссиня-черными волосами, аккуратно подстриженной бородкой и холеным, красивым какой-то светской красотой лицом. А из-под рясы выглядывали джинсы. Полина растерянно моргнула. Батюшка с лицом плейбоя, одетый в джинсы и разъезжающий на «Лендкрузере», вызывал неоднозначные чувства. И еще он как-то слишком пристально, слишком откровенно всматривается в ее лицо. Может, святого отца оскорбил ее внешний вид. Так он и сам в джинсах, а еще в кроссовках...
– Полина! Это ты?! – А голос у него глубокий, хорошо поставленный.
– Мы раньше встречались? – Она вздрогнула, испуганно покосилась на стоящего рядом Сергея.
– Ты меня не узнаешь? – Батюшка пригладил бородку, посмотрел задумчиво и чуть-чуть растерянно.
Полина отрицательно мотнула головой, в который раз чувствуя себя неловко из-за того, что ее кто-то помнит, а она не помнит никого.
– Простите, вы отец Владимир? – вмешался в их диалог Сергей.
– Он самый. – Батюшка скользнул по лицу Сергея равнодушным взглядом и снова уставился на Полину.
– До принятия сана меня звали Вальдемаром, – он усмехнулся. – Теперь узнала?
– Простите, – Полина виновато улыбнулась, – я никого не помню, у меня амнезия.
– Святой отец, нам нужно поговорить с вами. – Сергей не то успокаивающе, не то предостерегающе сжал ее руку.
– С кем имею честь? – Во взгляде батюшки мелькнуло и тут же исчезло раздражение.
– Это мой друг. – Под пристальным взглядом отца Владимира Полина едва удержалась, чтобы не спрятаться за спиной у Сергея.
– Значит, друг? – Святой отец укоризненно покачал головой. – Я поражаюсь тебе, Полина. Ты исчезаешь практически из-под венца. Пятнадцать лет от тебя нет никаких известий. И вот ты появляешься: беспамятная, в непотребном одеянии, с каким-то подозрительным типом, которого называешь своим другом. Что мне думать, Полина?
От этих слов, непонятных, обидных, робость вдруг прошла, на ее место пришла злость.
– Я ничего не помню, – Полина посмотрела прямо в карие, с зелеными крапинками, глаза священника. – Ни того, что было пятнадцать лет назад, ни того, что было месяц назад. Вы оба утверждаете, что знали меня в прошлом, и я вынуждена вам верить. Мне бесполезно задавать вопросы, святой отец, у меня все равно нет на них ответов.
Он молчал очень долго, этот совсем не похожий на церковнослужителя мужчина, а потом заговорил:
– Ты искала меня, Полина, значит, тебе что-то от меня нужно. Что?
– Мне нужно мое прошлое.
Отец Владимир посмотрел сначала на небо, потом на наручные часы.
– Время обеденное. Откушаете со мной?
У отца Владимира был большой, добротный дом, своими размерами, пожалуй, превосходящий размеры церкви.
– Вы живете один? – спросил Сергей, входя вслед за хозяином в просторную столовую.
– Один, хотя прихожанки ропщут. Говорят, что без матушки никак нельзя, – священник испытывающее посмотрел на Полину.
Сергею этот взгляд очень не понравился. Да что там взгляд! Ему не нравились все мужчины из Полининого прошлого. Впрочем, и само прошлое было сомнительным. Выходило, что ничегошеньки-то он о ней не знал. Выходило, что она просто какая-то роковая женщина. Или редкостная сука...
Они обедали в молчании, лишь изредка перебрасывались ничего не значащими фразами. Наконец отец Владимир промокнул губы льняной салфеткой и сказал:
– Признаюсь, я не самый хороший рассказчик. С чего мне начать?
– С самого начала, – попросила Полина.
– Хорошо, с самого начала. В таком случае тебе, возможно, будет приятно узнать, что ты потомок
