Пока же вопрос этот надо вообще снять.
Только выйдя в коридор, Саша почувствовал, как он голоден, и вспомнил, что с утра ничего не ел.
— Ну, я в столовку, — кивнул он Беленькому и помчался к лестнице. Но здесь его ждал Петька Грачев.
— Сашка, здорово! — закричал тот издали, сияя всеми веснушками. — Ну и горазды вы заседать! А еще геологи. Юристам сто очков дадите!
— Да тут, видишь ли, такое дело… Арестовали нашего студента.
— За что?
— Не знаю. Пришла из милиции бумажка…
— Ну, значит, дело табак! Глаголь аминь и сматывай удочки. Ибо, как поется в гимне бюрократов:
А здесь, выходит, все с обратным знаком.
— Брось балагурить! Человека выручать надо…
— Стоящий парень?
— Колька-то? Конечно! Представить не могу, что с ним случилось… А тут находятся такие: поскользнется человек, так они готовы еще подножку дать. Сейчас вот с одним сцепился на бюро…
— С Герасимовым?
— А ты его откуда знаешь?
— Слышал, что водятся еще такие ископаемые на геофаке.
— И в самом деле ископаемое. Напустился на вороновских ребят, так они ему дали прикурить!
— Я думаю.
— Ребята что надо! Вот бы с кем поработать… Ну, а ты как?
— Я к тебе вот за чем. Начал изучать кристаллографию. Нам без нее, сам знаешь, никак. Ну и подумал, почему бы не послушать у вас лекции. Разрешение взял. И с расписанием тоже нормально: в эти часы у нас лабораторка по физике, я вечерами смогу отработать. Только вот неудобно как-то в чужую группу вваливаться одному… В общем, давай встретимся где-нибудь перед лекцией.
— Ладно. Встретимся у деканата.
Бенецианов с самого начала понимал, что все «открытия» Герасимова выеденного яйца не стоят. Но давняя неприязнь к Воронову взяла верх. Модесту Петровичу казалось, что каковы бы ни были результаты обсуждения вороиовской кафедры, оно лишний раз покажет, что обстановка там все-таки ненормальная.
И что же получилось?.. Этот аспирант Грекова спутал все карты. Принесла его нелегкая!
Модест Петрович тяжело вздохнул, оделся и хлопнул дверью кабинета.
В конце коридора его догнала Софья Львовна.
— Модест Петрович! Вы еще не ушли?
— Да вот заседали, — устало проговорил Бенецианов.
— По вороновской кафедре?
— Ну да…
— И что же?
Бенецианов махнул рукой:
— Чепухой все кончилось. Этот бездарь из мухи слона раздул…
— Я же в самом начале не советовала доверять Герасимову… Ну да не расстраивайтесь! Поедемте с нами. Вы еще не знаете: Мышкин сменил «москвича» па «волгу». Такая прелесть! Хотите вам покажем?
Софья Львовна огляделась по сторонам:
— Мышкин!
— Я здесь.
Бенецианов поморщился. Видимо, супруг Софьи Львовны был ему не очень по душе.
— Мышкин, Модест Петрович согласился поехать С нами. — Софья Львовна выразительно моргнула мужу.
— К-хе… Очень приятно. Здравствуйте, Модест Петрович. Милости просим…
— Да я, собственно… — замялся Бенецианов.
— Едемте, едемте, Модест Петрович! — Софья Львовна тронула его за локоть. — На дворе вон какой дождь!
Машина стояла у подъезда. Мышкин торопливо открыл дверцу:
— Пожалуйста, Модест Петрович.
— Нет, уж прежде даму.
Машина тронулась.
— А как Греков? — доверительно спросила Софья Львовна.
— Раскусил, кажется, и он нашего Ахилла, — оживился Модест Петрович. — Так что профессура теперь едина. Решили действовать. Скоро поставим вопрос на Совете. Главное теперь — как можно больше фактов.
— Так я, пожалуй, знаю уязвимое место вашего оппонента...
— А именно?
— Молодежь! — выпалила Строганова.
— Не понимаю…
— Я хочу сказать, что сила Воронова в поддержке молодежи. Он для них — бог! Да-да. Поэтому надо прежде всего раскрыть глаза молодежи…
— Но как это сделать?
— Есть у меня кое-что на примете…
— Да? — Модест Петрович недоверчиво покосился на Строганову.
Та многозначительно промолчала.
— Вы знаете, что ассистент Воронова Ларин скоро выступит с защитой диссертации?
— Что же из этого? Диссертация на уровне. Я просматривал.
— Диссертация, может, и на уровне. А слышали, какой разгромный отзыв пришел из экспедиции, где работал Ларин?
— Разгромный?
— Ну, положим, не совсем. Но будет над чем призадуматься Совету. Нина Павловна шепнула мне, что Ларин совсем растерялся.
— К-гм… Представляю, как ринется Воронов защищать своего подопечного, чтобы сгладить впечатление.
— Нет, по имеющимся у меня, сведениям, Воронов как раз и не собирается этого делать. А вот нам, пожалуй, надо бы сделать все возможное, чтобы «сгладить впечатление».
— Нам? Кому нам?
— Ну, мне или вам…
— Мне?! С какой стати?
— А вы представляете, какое это впечатление произведет на диссертанта?
Бенецианов пожал плечами:
— Допустим. А дальше?
— А дальше вы постараетесь, чтобы вновь испеченный кандидат перешел на вашу кафедру.
