за ним не так строго. Раньше, на прогулках, во дворе, они должны были следовать за ним по пятам, так как окно канцелярии выходило во двор, и начальник тюрьмы наблюдал за ними; теперь же в саду они могли делать» что хотели. А ведь куда приятней поболтать о том о сем, чем молча шагать с ружьем на плече.
Как-то раз Матиуш заметил, что один кирпич в стене шатается. Он сейчас же начал его расшатывать. Старая известка быстро выкрошилась, но это не было видно из-за веток дикого винограда. Матиуш кирпич не вынул, а стал расшатывать соседний. Пальцы болели, стирались ногти, но Матиуш не обращал на это внимания, он торопился кончить работу. До обеда были расшатаны четыре кирпича и после обеда еще два.
«Если так пойдет дальше, через три дня я буду свободен».
Вынуть кирпичи не долго, но куда их положить? Он ходил по саду в поисках лопаты.
— Почему ты не играешь в Робинзона? — спросил его начальник стражи.
Солдаты перестали называть его «ваше величество», но Матиуш не обижался, он уже не был таким гордым, как раньше.
— Почему не играешь, Матиуш?
— Я хочу выкопать погреб, но нет лопаты. Без погреба очень неудобно, ведь если я убью на охоте зверя, мне некуда будет его положить.
Солдаты дали Матиушу лопату, даже помогли копать. Когда яма была достаточно большая, Матиуш положил туда кирпичи и засыпал песком. Но один из стражников заметил это.
— Откуда у тебя кирпичи?
— Я нашел их в саду, вон там, возле беседки. Я могу вас туда проводить.
Матиуш взял солдата за руку и повел, а по дороге начал рассказывать о войне, о людоедах, да так интересно, что солдат совершенно забыл, куда и зачем они шли.
И еще один раз был опасный момент, когда начальник тюрьмы устроил неожиданную проверку.
— Начальник идет! — кричал из окна дежурный по коридору.
Солдаты вскочили на ноги, бросили папиросы, схватили ружья. Матиуш стал между ними, опустил голову, пошел. Но солдаты не успели встать, как полагается.
— Почему двое спереди, а четверо сзади? Устава не знаете? А это что за клетка?
И начальник тюрьмы ткнул палкой в гущу дикого винограда, где стояла клетка.
Холодный пот выступил на лбу Матиуша, — он ясно увидел отверстие в стене. Начальник тюрьмы был высокого роста, смотрел сверху и поэтому отверстия не заметил.
— А это что за подкоп? — показал он на погреб.
— Это кладовая Робинзона Крузо, — сказал Матиуш.
— День гауптвахты за то, что ходите не так, как полагается, и еще один день за то, что позволяете заключенному номер двести одиннадцать рыть ямы.
Но начальник тюрьмы только пугал. Он сам знал, что простит. Он остерегался связываться с Матиушем: тот может пожаловаться королеве, а королева сделала начальнику много подарков и обещала прислать его жене брильянтовую брошку, если с заключенным будут хорошо обращаться. В конце концов, Матиуш скоро уедет. Хоть бы побыстрее.
Одно плохо, — солдаты велели Матиушу засыпать кладовую, куда он складывал провизию на дорогу. Матиуш съедал только половину того, что ему давали, другую половину он тайком уносил в свой погреб.
Теперь для Матиуша время шло быстро. Он продолжал делать вид, что играет; собирал желуди, прутики, рассаживая возле стены садик. Сооружал забор или домики из песка. И только поглядывал, где солдаты; близко ли, видят ли, что он делает. Работа шла теперь медленнее, так как вынутые кирпичи Матиуш прятал под пиджаком, относил на другой конец сада и выбрасывал в маленькое окошко подвала под беседкой. А чтобы не было слышно, спускал их на веревочке.
Стена была толстая. Но торопиться было нельзя, малейшая неосторожность — и вся работа могла пойти насмарку. А работа трудная. Пальцы болели все сильнее, ногти сломались, руки были исцарапаны. Кожица возле ногтей покрылась ссадинами и невыносимо болела;.
Зато какая была радость, когда сдвинулся последний кирпич, и рука высунулась за стену. Только бы не выдать себя, только бы не случилось чего-нибудь непредвиденного.
Но непредвиденное случилось. Когда Матиуш просунул руку в отверстие в стене, пробегающая мимо собака укусила его за палец. Матиуш застонал от боли, но взял себя в руки, сделал вид, что играет возле дикого винограда. И еще неизвестно, одна ли она там, эта собака, а если с нею человек? Ведь увидев руку Матиуша в отверстии стены, он сразу же поймет, в чем дело, и даст знать тюремной страже…
Собака залаяла, Матиуш выдернул окровавленную руку и спрятал в карман.
— Что ты там делаешь? — спросили солдаты; они играли в карты.
— Даю канарейке салат, — ответил Матиуш, стараясь говорить спокойно.
— Дурак, сдохнет твоя канарейка.
И продолжали играть.
И тут Матиуш понял, что дольше откладывать побег невозможно. Брешь в стене видна с улицы. Это даже хорошо, что собака его укусила, благодаря этому он понял свою неосторожность. Солдаты заметили, что Матиуш чем-то смущен, и стали чаще окликать его:
— Что делаешь?
Во вторник придет тюремный санитар подстригать ногти и увидит, что у Матиуша поранен палец. И как он объяснит, откуда у него на руках эти ссадины? Только теперь понял Матиуш, сколько опасностей и препятствий ожидает его. Но все это не только не расхолодило Матиуша, его нетерпенье разгоралось все больше.
«Сегодня ночью!» — сказал он себе.
Итак, решено. Он поужинал, разделся и лег рано, сославшись на головную боль. Форточку он оставил открытой: ему жарко. И стал ждать смены ночного караула…
Вдруг дверь отворилась. Вошел начальник тюрьмы, а с ним делегат королевского совета.
— Ваше величество, собирайтесь. Через час отправляется поезд на необитаемый остров. Вот бумага с печатью и подписями королей.
Матиуш встал с кровати и начал одеваться.
5
— Сегодня уже не убежать — думал Матиуш, укладывая в сундучок вещи.
Вся работа Матиуша пропала даром. Брешь в стене готова, но что толку? В сад он больше уже не пойдет.
Любой другой на его месте отчаялся бы и потерял надежду. Да, любой другой, но не Матиуш. Он чувствовал, что самое важное — решиться, И еще он подумал, что работа, которую он проделал с таким трудом, не была бесполезной, она научила его хладнокровию, осмотрительности, осторожности, — он не знал точно, как это называется, но понимал, что самое важное — быть готовым внутренне, чтобы дух его, сердце и голова были ко всему готовы.
Итак, Матиуш не огорчился. Собирался он недолго. Начальник тюрьмы был все время в комнате, а когда подъехал автомобиль, попросил Матиуша засвидетельствовать письменно, что он жалоб не имеет.
— Вашему величеству это не помешает, а мне может помочь.
— Хорошо.
Были принесены чернильница, перо и бумага.
