Когда войско это, выйдя из леса, стало устанавливаться широким полукругом, как бы готовясь к бою, – зашевелились и Маслав полки. Раздались звуки рога, а самозваный князь стал объезжать отдельные группы своего войска, обозначая места, где они должны были стоять.
Желая поразить неприятеля численностью, он рассыпал своих людей на огромном пространстве; все громче и яростнее звучали рога, и толпы черни колебались, как рожь в поле под напором ветра. Но все стояли неподвижно на месте.
А железная стена против них тоже молчали не двигалась.
Из леса выходили и примыкали к ней все новые шеренги и так же безмолвно, как первые, выстраивались позади. Здесь не слышно было звуков рога, люди стояли, как бронзовые статуи.
А со стороны Маслава поднялся шум и крики, замелькали в воздухе палки, угрожая неприятелю и вызывая его на бой.
И вот, наконец, дрогнули ряды рыцарей, опустились пики, заколебались султаны, зашелестело знамя, зазвенели доспехи, и весь отряд ринулся, как один человек, сначала рысью, потом вскачь, в самую гущу полков, которые вел в бой сам Маслав.
Толпы черни тоже двинулись им навстречу, но не смело и неохотно.
Между тем, закованные в броню рыцари, рысью спустившись с пригорка, врезались в толпу, которая, не выдержав первого натиска, отступила и разбежалась в разные стороны.
Однако, растерянность продолжалась недолго. Маслав с своей дружиной в свою очередь бросился на врага. Все смешалось, сплелось вместе, и началась борьба мечей и топоров, пик и палок.
В центре своих, Маслав мужественно сражался, напирая, с высоко поднятым мечом, на ту группу, которая окружала, по-видимому, вождя этого отряда.
Три раза бросался Маслав и отступал под ударами мечей… Первые ряды его воинов уже пали, сраженные мечами и пиками рыцарей, но другие упорно шли в бой, хотя и здесь уже видны были пробоины, и чувствовалось, что и эти не выйдет живыми.
В то время, как около обоих вождей шел настоящий бой, на флангах – небольшие отряды вооруженных рыцарей, врезавшись в пеших воинов Маслава, разбили их ряды и гнали в лес, продолжая работать мечами и пиками.
Здесь царило такое замешательство, что никто уже и не думал о защите: толпа черни, только для виду увеличивавшая войско Маслава, спасалась бегством в леса, предоставляя своего вождя, с его немногочисленной дружиной, собственной судьбе.
Но молодые, едва обученные воины не могли сравняться с привыкшими к боям и шедшими в сражение, как на веселую охоту, польскими и немецкими рыцарями. Они не отставали от своего вождя и бились храбро, но вдруг неожиданно поворачивали, отступали, потом возвращались с отчаянием, и было очевидно, что холодное мужество железных людей брало верх.
Когда толпа черни с криками бросилась к лесу и исчезла в нем, а два главные отряда еще продолжали упорную битву, в которой трудно было угадать, кто останется победителем, в городище Вшебор, Топорчик, Канева и еще несколько молодых и пылких рыцарей, – не спрашивая разрешения у старого Белины, покинули свои посты.
Невозможно было удержать их.
– На коней! – крикнул Вшебор, – мы нападем на них с другой стороны, – на коней, на помощь нашим!
– На коней! – принесся призыв по всему городищу.
Все, кто только мог, бросились в конюшни седлать коней, – о доспехах нечего было заботиться, потому что с самого утра все были готовы к бою.
С конями справились быстро, не было времени особенно украшать их, – перебросили кусок сукна вместо седла, – да взнуздали…
Белина молча смотрел на эти приготовления и своим молчанием, как будто, давал разрешение, – разве мог он запрещать, когда сердце его стремилось навстречу к своим. К охотникам примкнул и сын его Томко.
Открыли ворота, и старику едва удалось уговорить небольшую горсточку охотников остаться в замке, чтобы не оставлять его совсем без защитников. Отряд Маслава, боровшийся с польскими рыцарями, был обращен тылом к городищу и, вероятно, не ждал вылазки оттуда. И только тогда, когда за их спинами послышался конский топот и воинственные крики, часть его обернулась навстречу мчавшимся охотникам. Маслав, окруженный железным кольцом, не покинул поля битвы и продолжал отчаянно защищаться.
С окровавленным мечом, с пылающим лицом он перебрасывался от одной группы своих воинов к другой, оказывая помощь там, где силы начали слабеть.
Вшебор, добиравшийся до него, чтобы сразиться с ним лично, никак не мог его настичь. Их разделял ряд Маславовых воинов, заслонявший своего вождя.
– Ах, ты, рыжий пес! – кричал во все горло Долива, подскакивая с пикой к Маславу. – Иди сюда, рыжая собака, иди, не трусь, померяемся с тобой силами! – А ты, змея, – возразил Маслав, заметив его, – я еще должен поблагодарить тебя за службу! Иди сюда, смердящая лиса, что умеет подкрадываться к курятнику! Иди, иди! Посмотрим, сумеешь ли ты так биться, как умеешь ползать!
– А ты, пастуший сын, – ответил Долива, – где же ты оставил свое стадо?
– Постой, паршивец, вот я тебе дам пастушьим бичем! – верещал, наскакивая на него, Маслав.
Так они ругались и срамили друг друга, стремясь сойтись в боевой схватке, но каждый раз, когда Маслав приближался к Вшебору, на него напирали сзади, и он должен был обороняться оттуда. А Долива все время вызывал его.
– Ну, что же ты, улитка, – чего копаешься! Я тебя!..
Наконец, выбравшись из сечи, Маслав стал лицом к лицу с Доливой, но вместо пики, у него оставался
