существованию.
Прежде всего парламентаризм — причина того невероятного наплыва самых ничтожных фигур, которыми отличается современная политическая жизнь. Для сборища таких „народных представителей“ всегда является большим утешением видеть во главе человека, умственные качества которого стоят на том же уровне, что их собственные. В самом деле, посмотрите на такого политического воришку, как он в поте лица „работает“, чтобы кое-как наскрести большинство и получить возможность в любой момент спастись от ответственности. Но чем меньше становится ответственность отдельного руководителя, тем больше будет расти число таких типов, которые не обладая даже минимальнейшими данными, тем не менее чувствуют себя призванными отдать в распоряжение народа свои „бессмертные таланты“. Результатом всего этого становится ужасающе быстрая смена лиц на важнейших государственных должностях.
Проходят выборы, и господа теперь целых пять лет рады, что они избавились от надоевшей возни с плебсом. Спустя года четыре господами овладевает неукротимая энергия. Как личинка майского жука в определенный момент не может не превратиться в самого жука, так и они покидают подмостки кукольного театра и все, как на крылышках, летят в разные концы страны — опять к „возлюбленному народу“. А так как известно, что глупость человеческая неизмерима, то не приходится удивляться тому, что господа, несмотря ни на что, опять достигают своей цели. Обманутая прессой, ослепленная соблазнами „новой“ программы голосующая скотинка — как „буржуазного“, так и „пролетарского“ происхождения — вновь возвращается в стойла своих господ и опять отдает голоса старым обманщикам.
Нет ничего более тягостного, чем наблюдать этот систематически повторяющийся обман масс»…
* * * «То, что мы постоянно обозначаем словами „общественное мнение“, только в очень небольшой части покоится на результатах собственного опыта и знания. По большей части так называемое „общественное мнение“ — результат так называемой „просветительной“ работы.
Политическое воспитание, которое хорошо обозначается словом пропаганда, падает на прессу. Она в этом случае представляет собою как бы школу для взрослых. Беда лишь в том, что „преподавание“ в данном случае находится не в руках государства, а в руках зачастую очень низменных сил. В течение нескольких дней печать ухитряется из какого-нибудь пустяка сделать величайшее государственное дело; и наоборот, в такой же кратчайший срок она умеет прямо как бы выкрасть из памяти массы такие проблемы, которые для массы, казалось бы, имеют важнейшее жизненное значение.
Глубочайшие интересы народа и государства требуют недопущения того, чтобы народные массы попадали в руки плохих, невежественных и просто бесчестных „воспитателей“. Обязанностью государства было бы взять на себя контроль за этим воспитанием и систематически бороться против злоупотреблений печати. Никакие крики относительно так называемой свободы печати не должны были бы останавливать государство, которое просто обязано обеспечить нации столь необходимую ей здоровую умственную пищу. Здоровое государство должно по-настоящему поставить печать на службу своей нации»…
* * * — Ага, — вскричит читатель, — что и требовалось доказать! Вот он — образ мыслей будущего тоталитариста-диктатора. Он против свободной мысли!
— Ну что ж, милый мой читатель, — отвечу я, — придется тут отступить от принятого мной же обязательства не комментировать мысли Гитлера и дать некоторые пояснения. Не одни тоталитаристы относились к так называемой «свободе печати» со скепсисом. Но я позову на помощь одного соотечественника:
— Пожалуйте, сударь!
— Благодарю… Итак, вы говорили о печатном слове? Да, писатели во всех странах мира суть класс самый малочисленный из всего населения. И очевидно, что аристокрация самая опасная — есть аристокрация людей, которые на целые поколения накладывают свои страсти, свои предрассудки… Никакое правление не может устоять противу всеразрушительного действия типографского снаряда. Уважайте класс писателей, но не допускайте же его овладеть вами совершенно.
— А как же свободная мысль?
— Мысль?… Великое слово! Что же составляет величие человека, как не мысль! Да будет же она свободна…
— О, о!
— Да, да будет же она свободна, но как должен быть свободен человек: в пределах закона и при полном соблюдении условий, налагаемых обществом…
— Но к чему же предварительная цензура? Не излишня ли она?
— Нет, законы противу злоупотреблений книгопечатания не предупреждают зла, резко его пресекая. Одна цензура может исполнить и то, и другое…
— Что ж, спасибо вам, Александр Сергеевич, за беседу…
И Пушкин, раскланявшись, опять садится в карету, чтобы продолжить то путешествие из Москвы в Петербург, когда эти мысли пришли ему в голову впервые…
Что ж, тут есть над чем подумать… Ведь Пушкина ни в «нацисты», ни в «сталинисты» не зачислишь!
А теперь из «Путешествия из Москвы в Петербург» вернемся к «Майн Кампф»…
* * * «Не случайно то, что человек легче справился с чумой, нежели с туберкулезом. Чума проявляется в страшной, чрезвычайно пугающей и отталкивающей человека форме; туберкулез — в гораздо менее отталкивающей, но не менее опасной форме изнурительной болезни. Чума внушает человеку великий ужас, туберкулез же ввергает его в постепенное безразличие.
То же можно сказать и относительно заболевания целых народных организмов. Если заболевание не принимает катастрофического характера, человек постепенно привыкает к нему, а общество со временем все-таки погибает. При такой ситуации приходится считать прямо счастьем, когда процесс медленного гниения внезапно сменяется бурным проявлением болезни настолько, что народ, по крайней мере, отдает себе отчет в том, как опасно его положение. Но и в этом последнем случае для того, чтобы приступить к успешному лечению болезни, надо прежде всего правильно понять источник ее».
* * * «Наше государство будет исходить из того, что нам нужны не физически слабые люди, хотя бы они были и разносторонне образованы, а нужны физически здоровые люди с твердым характером, решительные и энергичные. Греческий идеал красоты потому и остался бессмертным, что тут мы имели изумительное сочетание физической красоты с благородством души и широким полетом ума.
Наше государство должно взять на себя заботу о физическом воспитании не только на официальный школьный период молодежи, но и на период послешкольный. Государство не должно оставлять своих забот о молодежи, пока продолжается период ее физического роста. Было бы совершенно нелепо представлять себе задачу государства так, что как только молодой гражданин кончает школу, государство должно внезапно перестать заботиться о нем и затем вспомнить лишь тогда, когда оно призовет его на военную службу. Нет, государство не только имеет право, но и обязано систематически и неуклонно заботиться о всем физическом воспитании поколения физически здоровых мужчин и женщин.
Особенно большое значение придаем мы воспитанию силы воли и решимости, систематическому культивированию чувства ответственности. Наше государство будет воспитывать в юношестве со школьной скамьи чувство ответственности и готовность мужественно отстаивать свое мнение.
