— Мудрец-посланник.
Эзена на мгновение лишилась дара речи, но тут же поняла, что это означает.
— Мои волосы! — воскликнула она. — Он вернет мне мои волосы! Ведь для него это пара пустяков!
Йокес молчал. Новая только что обнаруженная способность княгини, хоть и проявилась, скажем так, несколько забавным образом, выглядела весьма серьезно. Госпожа Сей Айе действительно могла представлять опасность для себя или для других — комендант прекрасно это осознавал. Самым подходящим в данной ситуации словом было «непредсказуемость». Но в южном крыле дворца расположился таинственный мудрец, который будто с неба свалился, прибыв с непонятно какой целью, и который, возможно, мог многое объяснить. В Сей Айе, где прошлой ночью невольницы убили двух человек чистой крови и теперь предстоял судебный процесс. Шла игра, ставка в которой была несколько выше, чем цвет или длина чьих-то волос. Однако Эзена была всего лишь женщиной. Ночью, в дворцовом саду, она расположила его к себе своим спокойствием, рассудительностью и проблесками солдатского юмора… Но она была всего лишь женщиной. Способной сейчас самое большее на размышления вроде: «Во имя Шерни, как же я выгляжу!»
— Могу я наконец все это положить, княгиня? — спросил он, показывая подбородком на зеркало и смятые письма.
Она очень быстро опомнилась, и комендант вынужден был признать, что оценил ее несправедливо. Эзена вернулась к креслу у окна и села.
— Глупости. Одергивай меня иногда, когда несу всякую чушь, — сказала она, словно слыша его мысли. — Подумаешь, волосы… Мудрец-посланник? Что он может делать в Сей Айе? Может, он каким-то образом узнал, что Роллайна… что я… — Она слегка растерялась. — Не знаю, не могу думать о Роллайне как о себе, или наоборот! — честно сказала она, снова раздражаясь. — Отец дал мне имя Эзена. Что в тех письмах? Может, что-то о наших гостях?
— Нет, поскольку о прибытии солдат писали бы коменданту Сей Айе. Ничего важного и ничего нового, — ответил он, показывая шнурки на печатях; оба были зелеными, ни одного красного. — Что-то из торгового представительства… А это, кажется, о судебном процессе его благородия Эневена.
— Покажи.
Она сломала печать, потом другую, пожала плечами и бросила письма на стол.
— Спор о происхождении. Уже знаю. Мне начинает нравиться Эневен, его брат считает его кем-то не менее важным, чем госпожа Сей Айе… Но, судя по всему, только брат и никто другой. Дартан! — фыркнула она. — Что с тем посланником? Думай, Йокес! Только с тобой я и могу посоветоваться! А может, посвятить в суть дела Хайну? — спросила она с нарастающей злостью.
— Ваше высочество, — сказал Йокес.
— Ну так что? Посвятить, говоришь?
— Ваше высочество, — спокойно повторил комендант, — тебе идут эти волосы. Пожалуй, я предпочел бы иссиня-черные, но ты прекрасная женщина, госпожа, и перемена эта вовсе не столь уж и плоха. — Честно говоря, он немного солгал.
Она удивленно смотрела на него. Комплимент из уст коменданта Йокеса, пусть даже не слишком изысканный, был чем-то совершенно исключительным. Ее губы чуть дрогнули, ноздри расширились.
— А какая у тебя была физиономия… — проговорила она, сдерживая смех.
Но Йокес рассмеялся первым. Похоже, она никогда прежде не слышала, как он смеется.
— Ладно, ваше высочество, — посерьезнев, сказал он. — Не знаю, с какой целью громбелардский мудрец Шерни приехал в Сей Айе. О солдатах я знаю не больше, то есть ничего, ибо подсотница умеет держать язык за зубами. Ваше высочество, как мне кажется, ты хотела устроить что-то вроде официального приема?
— Да, — кивнула она.
— Церемонии — не солдатское дело. Попробую кое-что посоветовать, но, пожалуй, лучший совет тебе могла бы дать Анесса.
Эзена сделала вид, что не слышит.
— Поговори об этом с Жемчужинами, особенно с Кесой. — Йокес почувствовал, что скорее может повредить, чем помочь попавшей в немилость Анессе. — Князь Левин не был первым хозяином Кесы, эта девушка когда-то жила в Сенелетте, потом еще где-то. Она успела повидать мир и расскажет тебе обо всем, о чем ты попросишь. У нас тут совсем иные обычаи, чем в Роллайне и вообще в Дартане, а уж с тех пор как появилась ты, госпожа…
— То что?
— Здесь больше Армекта, чем Дартана, — коротко, но ничем не выказывая неодобрения, ответил он. — Даже твои платья, княгиня, мало имеют общего с тем, что можно увидеть в столице.
— Мои платья? Почему?
— Как это почему? Они модные и прекрасно скроены, но его высочество заказал для тебя скорее армектанскую, чем дартанскую одежду, госпожа. Ни одна женщина в Роллайне не покажется с открытой грудью. Подобное платье, даже более откровенное, в Армекте вполне к лицу даже императрице или императорской дочери. Но в Дартане так одевают только Жемчужин Дома. Чтобы подчеркнуть их красоту, не положение.
Она наклонила голову. Йокес, разбирающийся в платьях… очередная новость. Но комендант войска Сей Айе не был лесным дикарем (что когда-то столь легко заметил Денетт). Он происходил из старого рыцарского рода, а вернувшись из северного Армекта, много ездил по Дартану, исполняя распоряжения князя Левина. Если даже он немного и «одичал» в войсках, то потом у него было достаточно времени, чтобы вспомнить, как выглядит дартанский большой свет.
— Тебе никто об этом не говорил, ваше высочество? — искренне удивился Йокес.
— Представь себе, никто. А здесь… вообще нет высокородных женщин, его высочество был ведь холостяком… Богатые платья носят только Жемчужины…
Она пребывала в неподдельном замешательстве. Йокес попытался представить, что чувствует женщина, которой вдруг сказали, что она в любом обществе выглядела бы уродом, нося платья, которые сама выбрала…
— Ваше высочество, я вовсе не утверждаю, что ты ходишь неподходяще одетой, — объяснил он. — Ведь в Дартане, а тем более в столице, армектанская мода вовсе не является чем-то неизвестным. Взять хотя бы двор князя-представителя… Я говорю лишь, что твои наклонности… что твои платья — армектанские. По крайней мере, по покрою, поскольку во всем остальном они чересчур богаты на армектанский вкус. — Эзена сама была армектанкой, но о платьях и драгоценностях знала ровно столько, сколько могла знать крестьянская девушка, и Йокес это понимал. — Они соответствуют твоему поведению и обычаям, принятым в этом Доме, но дартанским обычаям соответствовать не будут.
— В этом Доме приняты… армектанские обычаи?
Он невольно вздохнул.
— Ни дартанские, ни армектанские. Обычаи твои и Анессы. А раньше — обычаи его высочества, который искренне презирал Роллайну и ее одноэтажные дворцы, арены… Позови Кесу, ваше высочество, — посоветовал он. — Я последний человек в Сей Айе, который должен с тобой разговаривать о подобных делах. Ради Шерни, ведь это просто смешно. Что я могу знать о платьях и приемах? Приемы в военном лагере называются совещаниями, а церемониальные речи сводятся к «никак нет, солдат», «так точно, комендант».
— Позову, — сказала Эзена. — Но пока не уходи. Может, я передумаю и не воспользуюсь твоим советом… но все-таки скажи мне, что ты думаешь.
— О приеме?
— Да. Я знаю, что хочу сказать той подсотнице, но мудреца Шерни я не ожидала. Как их принять?
— Пригласи их на совместную прогулку по парку, пусть вас сопровождает только одна из Жемчужин. Никто не будет вас видеть, так что ты избегнешь замешательства, вызванного твоими… новыми волосами. Прием этот будет выглядеть весьма многозначительно, а вернее, неоднозначно. С одной стороны — импровизированный, без каких-либо торжественных приготовлений. Но с другой стороны, не каждого ведь
