ее высочество княгиня Сей Айе приглашает на совместную прогулку. Неизвестно, ваше высочество, что думать о такой встрече. Подсотница и даже посланник не будут знать, то ли ты выказываешь им свое пренебрежение, то ли, напротив, исключительное уважение. Ну и… лучше не начинай разговора с цвета твоих волос. Впрочем, последнее я, наверное, мог бы и не говорить, ваше высочество.
Она задумчиво посмотрела на него.
— Я тебя недооценила, Йокес. Прости. Пришли ко мне Хайну и Кесу.
Он коротко поклонился, повернулся и направился к двери, но на мгновение остановился.
— Ваше высочество… — поколебавшись, сказал он.
— Только не про Анессу, Йокес. Не сегодня.
Он прикусил губу, снова поклонился и вышел.
От беседки возле пруда парковая аллея извивалась плавной дугой, убегая в цветочные туннели. Дальше был каменный мостик, переброшенный над ручьем — тем самым, заросшие берега которого подходили с другой стороны дома до самых плит двора. От шумящей воды и подстриженных кустов слегка тянуло холодом, но вне тени жара давала о себе знать. На княгине было бархатное темно-коричневое платье с белыми вставками, частично скрытая в волосах золотая диадема с рубином и пояс из золотых звеньев, скрепленный пряжкой в форме сердца. Когда она шла, из-под подола виднелись носки золотых туфель. Посланник и подсотница сопровождали ее с обеих сторон. Мудрец облачился в аккуратный повседневный костюм, достойный каждого мужчины чистой крови, — штаны, заправленные в голенища кожаных полусапог, и доходившую до середины бедер темно-зеленую куртку с поясом, расшитую на рукавах черной нитью. Одежда эта выглядела весьма по-дартански. Подсотница же, напротив, была воплощением всего армектанского. Она надела кольчугу и мундир, но это не было военным снаряжением… Одетая таким образом, она вполне могла бы предстать перед императором: парадная кольчуга блестела как чистое серебро, военный мундир же был сшит из шелка. Пояс, черная юбка и высокие кожаные сапоги наверняка стоили половину годового жалованья обычной подсотницы армектанской гвардии… По крайней мере, так оценила Хайна, шедшая в нескольких шагах позади. Невольница, в белом домашнем платье, похожем на то, которое часто носила Анесса, предпочитала, однако, серебряные украшения. Она шла, вертя в пальцах сорванную где-то белую розу.
— Дай сюда, — сказала Эзена, продолжая идти спокойным прогулочным шагом.
Она не обернулась, лишь протянула руку. Жемчужина Дома догнала ее и подала письмо, которое только что прочитала вслух. Княгиня развернула свиток, посмотрела на печать и пробежала глазами текст.
— Твой комендант, госпожа, — сказала она подсотнице, — не скупится на похвалы моим лесным стражам. Но я не знаю, что мне ответить.
— Я рассчитываю, ваше высочество, на полезный обмен опытом. Лесные сражения…
— Вот именно, лесные сражения, — лениво прервала ее Эзена. — Способы ведения войны в лесу — тайна Сей Айе. Ты думаешь, госпожа, я посвящу в эту тайну армектанскую гвардию?
— Не понимаю, ваше высочество.
— Ваше благородие, я не знаю, зачем ты на самом деле прибыла в Сей Айе. Но я знаю, что тебе подробно рассказали, кто я, что я тут делаю и почему это столь позорно. — Княгиня не скрывала веселья, приправленного сарказмом. — Так что ты прекрасно знаешь, что завтра или послезавтра сюда может прибыть судебный посланец с требованием явиться в Роллайну на слушание дела.
— Меня это не интересует, ваше высочество. Я подсотница армектанской гвардии, и судебные процессы меня не касаются.
— Но твое дело — обеспечить исполнение решения суда, когда оно уже будет принято.
— Тоже нет, — возразила Агатра. — Это дело Дартанского легиона.
— Это дело имперских легионов, — сухо поправила Эзена. — Император пошлет тебя туда, ваше благородие, куда только сочтет нужным. Сегодня ты носишь голубой армектанский мундир, завтра же наденешь такой же, но красный, дартанский. Это зависит не от тебя, а от тех, кто над тобой. Или я ошибаюсь?
Подсотница не ответила.
— Я еще не знаю, захочу ли я являться в суд, а если даже я так и поступлю, то не знаю, соглашусь ли с его решением. Если же не соглашусь, то подсотница в красном мундире возьмет своих обученных моей лесной стражей лучников и приедет в Сей Айе, намереваясь посадить меня в клетку. Я ясно выражаюсь, ваше благородие? Могу еще яснее: вполне возможно, что уже вскоре я взбунтуюсь против имперского суда и тем самым нарушу закон Вечной империи. А теперь я требую четкого ответа: в таком случае подсотница имперских войск встанет рядом со мной или против меня?
Агатра молчала.
— Ответь мне, ваше благородие, — решительно потребовала Эзена, — ибо иначе я сочту разговор законченным. Ты поможешь мне выступить против имперского суда или помешаешь? Я слушаю.
Подсотница сдержала свой гнев, но не сумела скрыть румянец на щеках. Она была готова ко многому, но не к тому, что при первом же разговоре госпожа Буковой пущи заявит прямо: я собираюсь взбунтоваться — что ты на это скажешь?
— Помешаю.
— Значит, вопрос решен. — Эзена отдала письмо Агатре. — Ты отвезешь это своему коменданту, госпожа, и скажешь, что ни на какие совместные учения я не согласна.
— А что мне сказать о причинах?
— То, что ты слышала.
— Ты отдаешь себе отчет, ваше высочество…
— Я отдаю себе отчет, подсотница. Никто меня пока ни в чем не обвиняет, я могу говорить о своих намерениях сколько душа пожелает. Я не призываю никого к бунту, не делаю никаких приготовлений, просто болтаю что в голову придет. Требуется фактическое неподчинение и фактический бунт, чтобы посадить меня за решетку. Так что еще по крайней мере полгода. Суд, апелляция и так далее. А может, я соглашусь с решением?
— Однако уже сегодня ты отказываешь в помощи имперским солдатам, госпожа. Армектанским солдатам.
— Отказываю. Из этого следует, что я веду себя невежливо или попросту не люблю армектанских солдат. Это еще не преступление.
— Достойнейший император почувствует себя обиженным.
— Где письмо от достойнейшего императора, госпожа?
— Верховный комендант Армектанского легиона пишет от имени императора.
— Где это написано? Покажи мне, ваше благородие! Что по просьбе императора… Ну, где?
Подсотница еще больше покраснела.
— Что, нет? Ну, в таком случае, думаю, обиженным себя почувствует только комендант. Что ты мне тут рассказываешь, ваше благородие? Что сам император занимается такими делами, как отправка куда-то тридцати лучников? Могу побиться об заклад, что император об этом даже не знает, — открыто издевалась Эзена.
— Ты ошибаешься, ваше высочество, полагая, что в присутствии подсотника армектанской гвардии можно безнаказанно говорить о бунте, в качестве объяснения добавляя лишь: «Да я просто так болтаю…»
Княгиня потеряла терпение.
— Подсотница армектанской гвардии сейчас отдохнет в своей комнате, поскольку разговор окончен. Можешь остаться в Сей Айе до утра, ваше благородие. Это все, что я хотела тебе сказать.
— Ты меня выгоняешь, ваше высочество? — Агатра не могла поверить собственным ушам.
— Выгоняю, — ответила Эзена, после чего обратилась к до сих пор молчавшему посланнику. — Ваше благородие, ты мог бы не слушать? Совсем недолго, очень прошу.
Готах слегка поклонился и отошел.
— Итак, с глазу на глаз, — холодно сказала Эзена, останавливаясь и глядя на подсотницу. — Если, естественно, совершенно случайно, ты встретишь кого-то, кто спросит о намерениях княгини Сей Айе, то
