последний раз был с женщиной…
Он очень редко терял контроль над собой, взял себя в руки и на этот раз, мягко отстранив ладони, которые она положила ему на грудь.
— Я пришел… по делу, госпожа.
Она провела по губам кончиком языка.
— Не по этому. По другому.
Она посмотрела ему в глаза и внезапно, плотно сжав губы, вернулась на ложе, презрительно усмехаясь.
— Ну конечно. Порой мне приходится обслуживать таких, от одного вида которых меня тошнит. Но если… Я не занимаюсь никакими «другими» делами, господин.
Раладан сунул большие пальцы за пояс.
— Даже за сто пятьдесят золотых, госпожа?
Выражение ее лица изменилось.
— Ты сказал «сто пятьдесят»?
— За то, чтобы убрать четырех человек. Думаю, я нашел бы желающих и за сумму впятеро меньшую.
Она сидела на ложе, опираясь спиной о подушки.
— Тогда почему ты предлагаешь сто пятьдесят?
Раладан слегка покачивался на каблуках.
— Мне нужны люди, знающие свое дело, надежные и умеющие быстро действовать. Пьяный бандит из таверны этим требованиям не удовлетворяет.
— С чего ты взял, что я знаю таких людей?
Лоцман спокойно смотрел на нее.
— Такая женщина, как ты, должна знать всех. Даже если сама ты не даешь подобных поручений, ты покажешь мне человека, который этим занимается.
— Думаю, в Ахелии достаточно много таких, к кому ты мог бы обратиться.
— Ради Шерни, госпожа… Я что, должен ходить по Ахелии и расспрашивать о наемных убийцах?
Она кивнула:
— Ну хорошо. Что же это за люди, от которых нужно избавиться?
— Мы договорились?
— Не знаю. Так что это за люди, от которых нужно избавиться? — повторила она.
Раладан объяснил.
Вардом он решил заняться сам.
Сначала, однако, он выплатил своим китобоям аванс. Он хотел быть уверен, что они не откажутся, поскольку хорошо знал, какой силой обладают деньги. Они пропьют серебро за несколько дней, а потом еще более остро ощутят, как плохо, когда его нет…
Погода была отвратительная, и не стоило надеяться, что она станет лучше. Ему пришлось швырять деньги горстями направо и налево, чтобы ускорить ход событий… и, похоже, впустую. Времени, впрочем, оставалось вполне достаточно. Возможно, следовало сэкономить те сто пятьдесят золотых.
Однако, с другой стороны, ему хотелось поскорее покончить с этим делом.
Алида оказалась именно тем человеком, который ему нужен, и он почти не сомневался, что работа будет выполнена быстро и хорошо. Кроме того, он, похоже, успешно заметал за собой следы. Женщина считала его неким таинственным мужчиной чистой крови; в таверне он выдавал себя за матроса с корабля богатого купца; китобои принимали его за бродягу, ищущего сильных впечатлений… Благодаря этому можно было надеяться, что, даже если что-то не получится, никто не сумеет связать все нити в один клубок.
И все же где-то в глубине души торчала заноза. Не совершил ли он какую-то серьезную ошибку? Если даже и так, он не в силах был ее обнаружить. Лишь неясное предчувствие…
Он легко нашел дом Варда. Капитан жил с матерью, а вся обслуга состояла из одной девушки. Дом выглядел запущенным; Раладан с легкостью догадался, что командир агарского корабля получал не слишком высокое жалованье. Конечно, Вард не жил в нищете, но поддержание в порядке довольно обширного жилища требовало доходов больших, нежели те, которыми располагал офицер морской стражи Гарры и Островов на Агарах.
Вард ночевал в казармах морской стражи. Дома он бывал редко и всегда днем — обстоятельство, для лоцмана крайне неудачное. На территории гарнизона капитан был недосягаем, на улице средь бела дня тоже.
Раладан решил ждать.
17
Вард, естественно, не мог знать желаний Раладана и тем не менее частично их разделял. Военной службой он уже был сыт по горло и хотел вернуться домой. По крайней мере, отпуск ему так или иначе полагался.
Однако в комендатуре морской стражи до этого никому не было дела. В одной-единственной экспедиции Агары потеряли весь свой военный флот, являвшийся гордостью обоих островов. Эти клочки земли среди соленых Просторов, захваченные армектанскими властителями, отдающие далекой империи свою медь, за бесценок поставляющие китовый жир и ус, теперь даже не имели своего представительства в имперских военно-морских силах. Командование на Агарах, в основном состоявшее из армектанцев, могло не разделять тех сентиментальных чувств, которые местные питали к «своей» эскадре. Однако им приходилось считаться с настроениями местного населения, к которому принадлежало большинство солдат.
Вард был единственным офицером, вернувшимся из экспедиции. Ему пришлось во всех подробностях описать все события, имевшие место во время рейса. Молодые тщеславные офицеры, которых он опередил, поднимаясь по служебной лестнице, пытались возложить на него вину за потерю корабля. Матросы и солдаты из команды свидетельствовали в его пользу. Однако всех допросить не удалось. Одного из солдат, того самого отважного пловца, которому все остальные были обязаны жизнью, нашли мертвым. Кроме того, пропал без вести матрос. Кто-то за спиной Варда подбросил идею, что от этих людей избавились потому, что они кое-что знали об обстоятельствах гибели эскадры. Это предположение было отвергнуто как безосновательное. Но один раз пущенный слух продолжал кружить…
Вард писал все более подробные рапорты, не в силах сдержать праведного гнева. Ведь он вернулся из победоносной экспедиции. Победоносной! Он сам был агарцем и, как и все, тяжело переживал гибель эскадры. Но эта эскадра уничтожила корабль, за которым много лет охотился весь флот империи, самый большой и самый грозный парусник на Просторах. И вот вместо заслуженной награды его встречают грязными подозрениями. Его охватывали горечь и злость.
Потом начали разбираться с делом Альбара и пиратки. Здесь, однако, капитан твердо стоял на своем. Его обязанностью и правом было по завершении облавы (то есть с началом осени) привести корабль в родной порт или хотя бы доставить домой его команду. Он это сделал. Урядник остался на Малой Агаре, поскольку имел на это право, Вард же не мог заставить его отказаться от своих намерений. Капитана поддержал сам комендант морской стражи в Ахелии, признав предпринятые им действия разумными, компетентными и правильными. При этом он отрицательно отозвался о решении Альбара, назвав его необдуманным проявлением излишнего служебного рвения. Трибунал вступился за своего человека, дошло чуть ли не до открытой ссоры, но Варда оставили в покое.
Однако вопрос о гибели корабля все еще оставался открытым. Рассказ о сеющем смерть обгоревшем остове походил скорее на некую морскую легенду, чем на сухой рапорт о потере имперского парусника. Однако, к неудовольствию расследовавших дело, показания как матросов, так и солдат, а также самого Варда полностью совпадали. В комендатуре не знали, как поступить. На всякий случай Варда в очередной раз обвинили в халатности…
Сегодня снова должен был состояться допрос уцелевших членов команды корабля. Около полудня
