Плотный человек, стоящий в дверях, двинулся вперед. Роджер почувствовал, как забилось сердце, незаметное движение вызвало у него больше страха, чем все угрозы. Он не пошевелился и не оглянулся, но приготовился к удару. Вместо этого Мак подошел к нему еще с одной порцией виски с содовой. Поставив стакан рядом с Роджером, он вышел.
– Вы можете иметь сколько угодно всего, что захотите, – сказал Гиссинг. – Вам создадут прекрасные условия и дадут хорошую еду всего на несколько недель, и это все. Мак-Магон и Джейберд позаботятся о вас.
Но ведь эта же парочка была в Лондоне!
– Просто расскажите мне, что вы знаете, – добавил Гиссинг.
Роджер отхлебнул виски; взглянув поверх стакана на лицо, которое казалось голым, он сказал:
– Шоун делает очень важную работу, которую можно выполнить только в Англии, но деталей я не знаю. Марино уверен, что кто-то был очень заинтересован заполучить его сюда в Штаты. Похищение и возвращение ребенка в Штаты помогло бы это осуществить. Марино не знает, что вы замешаны в этом. Скотленд-Ярд напал на ваш след, выследив машину и прощупав миссис Норвуд с помощью парижской полиции, которая обнаружила ее связь с вами из-за недавнего подозрения в контрабанде.
– Продолжайте.
– Мы выяснили, что Скаммель работал на вас, как и человек по имени Джейберд. Мы обнаружили тело Скаммеля менее чем через двенадцать часов после похищения Рики. За это вам еще предстоит расплатиться.
Гиссинг отмахнулся, будто это была сущая ерунда:
– Вам не нужно рассказывать мне, какие вы ловкие в Скотленд-Ярде. Я вижу все в реальном свете. Марино отправился в Ярд, вас откомандировали для оказания ему помощи, и он рассказал вам всю эту историю.
Роджер был рад, что есть еще виски, – у него все время пересыхало во рту.
– Марино сказал мне, что мы должны вернуть мальчика, чтобы удержать Шоуна в Англии.
Гиссинг молчал, глаза его сузились, улыбка исчезла.
– Он хотел сохранить все в тайне, а я сказал, что тогда у нас вряд ли что-нибудь получится. Он потерял очень много времени со своими секретами.
– Или я действовал слишком быстро, – сказал Гиссинг. – Если бы эта история стала известна на двенадцать часов раньше – ничего бы не изменилось. Мальчик здесь, Шоун вернулся. Он здесь и останется. Продолжайте, Вест. Меня не интересует механика ваших расследований. Я хочу знать, что вам сказал Марино о тех, кто хочет заполучить Шоуна назад в Англию. Что он знает?
– Если он что-то и знает, то мне он этого не говорит.
– Значит, не говорит, – произнес Гиссинг тихо. Его лицо утратило последние признаки дружелюбия и приобрело злобное выражение: – У вас плохая память.
– Если он что-нибудь и знает, то мне не говорит.
– Он послал вас только для того, чтобы вы провели здесь приятные каникулы?
– Вы знаете, что на это ответить, – сказал Роджер. – Он надеялся, что они вас выследят, а я смогу опознать.
Гиссинг засмеялся. На этот раз его смех не улучшил настроения Роджера. Это был злой смех, настолько злой, что Гиссинг снял перчатки, откинувшись еще дальше в кресле.
– Я это знаю. Вы единственный человек, который может ткнуть пальцем и сказать: «Это – тот человек, который говорил с Дэвидом Шоуном». Теперь он не сможет найти вас и не сможет опознать меня. Вы не нашли ни отпечатков пальцев, ни чего-нибудь еще. В «Ресте» я не бывал неделями, а Кларис говорить не будет и никто другой тоже – никто не донесет на меня. Вы попались на крючок, но можете и соскочить с него, если пожелаете. У вас могут быть продолжительные каникулы в этих горах, когда все будет кончено и я уеду, вы сможете вернуться к своей семье. Вы, как и Шоун, хороший семьянин. Но сначала вы должны мне сказать, что сообщил вам Марино.
– Я рассказал вам все.
Правая рука Гиссинга потянулась к столу, впрочем совершенно машинально. Так же машинально он взял нож для разрезания бумаги, этот жест выдал его внутреннее беспокойство, скрывавшееся под маской наигранной самоуверенности. Он оставил отпечатки пальцев на ноже, – это было очень важное свидетельство. Он поигрывал ножом, стиснув зубы. Его темные глаза потускнели и стали невыразительными, на губах вновь заиграла улыбка.
– Вы же все понимаете, Вест? Я намерен получить полную информацию. Если придется вас изуродовать, чтобы вы заговорили, меня это не тронет. Рано или поздно вы заговорите.
– Но я больше ничего не знаю, – заявил Роджер.
Однако это была пустая трата времени. Все было пустой тратой времени. Они начнут над ним работать, а они хорошо знают свою работу, похоже, его ждет что-то ужасное. Он еще не успел придумать, как отсюда ускользнуть, как почувствовал, что его наполняет чувство ужаса, вытесняя ощущение теплоты от выпитого виски. Затем у него мелькнула дикая мысль спастись, причинив Гиссингу какую-нибудь гадость. Он же этого не ожидает…
Гиссинг свалил тогда Шоуна без усилий – он всегда настороже, и совсем рядом два его молчаливых напарника. Остается единственная надежда на то, что удастся убедить Гиссинга в том, во что он не хочет верить. Если говорить на повышенных тонах, то может получиться. Надо быть твердым и вести себя, как Гиссинг.
Роджера передернуло.
– Ну, а теперь рассказывайте все, Вест.
– Мне нечего больше рассказывать, – ответил Роджер. – Вы только напрасно теряете время. Я не могу отсюда выбраться, так что и не могу опознать вас. – Он выдавил из себя улыбку. – С похищением у вас получилось хорошо, может, повезет и в следующий раз.
Глаза Гиссинга опять стали злыми. Он взвешивал на руке нож. Рука была бледной, изящной, ухоженной; ногти покрыты бесцветным лаком.
– Мне повезло и в этот раз.
– Это вы считаете, что вам повезло.
Положив нож, Гиссинг медленно поднялся и подошел так близко к Роджеру, что тот мог достать его ногой. Один удар – и он завалится. Но сзади за ним наблюдали две пары глаз.
Гиссинг смотрел на него сверху. Выражение лица его было зверским.
– Вест, я человек, который похитил мальчишку и убил Скаммеля. Джейберд, стоящий позади вас, следовал за Шоуном до Барнеса, чтобы убедиться, что за ним нет хвоста. Он засек тех детективов, которые проявляли большой интерес к Шоуну, и переехал их машиной. Другой человек за вашей спиной доставил сюда мальчишку. Это говорит о том, насколько мы крутые парни.
– Тем не менее мне нечего больше добавить.
– Если вам нечего, то кому есть? – спросил Гиссинг, но уже обычным голосом.
Роджер пожал плечами.
– Кто же может? – повторил Гиссинг. Он говорил так, будто Роджера нет в комнате, казалось, он потерял к нему всякий интерес. – Я должен выяснить, что знает Марино. Кто может это сказать? Лисса Мередит?
Имя было произнесено с вопросительной интонацией. Это была просто догадка. Роджер, уже подготовленный к этому, никак не прореагировал, но сердце у него упало. Не окажется ли она в таком же положении, как и он?
– Не думаю, – ответил он. – Она говорила, что Марино ее ни во что не посвящает. Ее задача просто успокоить Шоунов.
– Она может сказать вам то, что знает? – спросил Гиссинг.
Похоже было, что он поверил словам Роджера. А вдруг? Нет, это было бы слишком просто. Он дурачит его, и через мгновение начнутся новые угрозы.
– Может быть, и нет. А Карл Фишер?
– Кто?
– Доктор Фишер.
