Джой отпустила руку и повернулась лицом к нему.
— Друг? — значение слов дошло до неё, и она, возможно, рассмеялась бы, если не серьёзное выражение его лица. — Такой же друг, как и наш друг волк?
— Да, как он, — чрезвычайная серьёзность в его глазах и голосе поколебала Джой. Он пропустил свои длинные пальцы через тёмный мех, который она гладила минуту назад. — Я берегу это, как напоминание, — казалось, он на некоторое время полностью погрузился в свои мысли. Взгляд Джой поднялся выше на висящие на стене оленьи рога.
— А они? Тоже были твоими друзьями?
— Не друзьями, а уважаемыми мною противниками. В природе хищники редко охотятся по любой другой причине, кроме элементарной потребности. И никогда нельзя быть уверенным в том, чем все закончится, — он протянул руку к шкуре и крепко сжал ее. — Иногда и хищник проигрывает. И только существование людей нарушает гармонию природы, — глядя на Люка, Джой понимала, что за его неторопливыми словами кроется нечто большее, чем она могла осознать.
— Но ты не нарушаешь гармонию природы? — спросила она тихо.
— Нет, если играю по правилам, — его слова были такими же тихими, их взгляды встретились. Джой было легко затеряться в них снова, но она не хотела потворствовать своей слабости.
Отойдя в сторону с неторопливой небрежностью, Джой остановилась возле одного из столов с лампой, свет от которой казался лишним в комнате, освещенной пламенем огня.
— Они тоже прекрасны, — она дотронулась до одной из нескольких деревянных фигурок на столе: медведь, стоящий на задних лапах, передние подняты в атаке. Даже в этой небольшой, вырезанной из дерева, фигурке была очевидна мощь животного.
— Спасибо, — Люк снова бесшумно приблизился к ней, но на сей раз Джой была готова к этому. Однако, его слова удивили её.
— Ты его вырезал? — она подняла фигурку и стала вертеть её из стороны в стороны, исследуя изящные линии. Каждый крошечный коготок был чётко выточен, даже зубы смотрелись достаточно острыми, чтобы укусить.
— Да, — снова повисло долгое молчание. Джой поставила медведя на место и приподняла, как она предположила, гладкую и изящную пуму. — Зимы здесь длинные, стоит чем—нибудь себя занять, чтобы их скоротать, — она услышала, как он изменил положение позади неё, переставляя босые ноги на деревянном полу хижины.
— Я никогда не видела подобной резьбы по дереву, — Джой подняла третью фигурку, это оказался волк, подобный тому, который находился на столе у дальней стены. Голова была откинута назад в вое, уши плоско прижаты, а густой хвост застыл прямой линией. Она отчетливо вспомнила тот жалобный вой, что слышала ночью в гостинице. — Они великолепны. Ты никогда не думал выставить их на продажу? Наверняка, выручил бы неплохие деньги.
Его смех был похож на кашель, на этот раз в нём не было никакой мрачности.
— Я не нуждаюсь в деньгах, — он подвинулся, чтобы встать рядом, почти касаясь Джой плечом. — Я создаю их просто так, зимы длинные и холодные, и все нужные запасы у меня здесь имеются. Но, если тебе он нравится… — он выдержал паузу и обхватил высеченную фигурку поверх ее руки, — он твой.
Контакт был коротким и мимолётным, но он поразил Джой своей скрытой мощной энергетикой. Её пальцы стискивали фигурку до тех пор, пока острые высеченные края не впились в ладонь.
— Спасибо, — она с трудом сглотнула комок в болезненно сжатом горле. — Я буду его хранить.
Люк больше не сказал ни слова, и Джой наблюдала, как он широкими шагами подошел к потрескивающему огню и стал расхаживать взад—вперед перед очагом. Его тело было напряжено, а обычная грация движений куда—то подевалась, когда он двигался, смотря куда угодно, но только не на неё.
Джой вернула фигурку на место. Ещё не пришло время, чтобы требовать объяснений и задавать вопросы, которые нуждаются в ответах. Она подавила дрожь в руках, соединив их вместе, и направилась дальше, к книжным полкам. Те были полностью заполнены книгами с подписанными корешками, среди которых Джой пыталась найти что—нибудь нейтральное, дабы вновь не вступить в разговоре на опасную почву.
И нашла, что искала — тонкую книгу собрания европейского фольклора и сказок. Иллюстрации были необычными, но красочными, Джой задержалась на одном изображении, похожем на историю Красавицы и Чудовища. В данном случае Чудовище представляло существо, одетое в наряд прошлого столетия, с головой, напоминающей помесь медведя и вепря.
— Твоя коллекция книг весьма внушительна, — сказала Джой сквозь повисшую тишину. Люк остановился, чтобы взглянуть на неё, хотя и остался возле камина. — Холодными и длинными зимами при отсутствии электричества, я полагаю, этих книг хватит надолго, чтобы не сойти с ума от скуки.
— Когда нет никаких других занятий, — ответил Люк. Его голос звучал ровно, а силуэт в свете от камина, казалось, стал менее напряжённым. Джой аккуратно переворачивала страницы.
— Я раньше любила подобные истории. Моя мама читала их мне, когда я была маленькой, — Джой замолчала, прежде чем воспоминания смогли заманить её в ловушку, а затем продолжила. — У тебя подлинный интерес к мифологии. Я всегда находила её захватывающим предметом.
Люк пересёк половину комнаты и остановился возле дивана, словно это был непреодолимый барьер.
— Возможно, мифы так захватывающи, потому что уходят корнями в действительность.
Джой с кривой улыбкой вскинула голову.
— Да. Но они также удерживают нас на безопасном расстоянии от действительности, — она захлопнула книгу и поставила на место. «Почему любая тема их разговора неожиданным образом все время усложняется?»
— И у действительности есть плохая привычка подкрадываться к нам любыми путями, независимо от того, как бы мы ни пытались её избежать, — взгляд Джой застыл на рядах названий, словно не видя их.
Голос Люка был настолько приглушённым, что она почти не слышала его.
— Есть многое на свете, друг Горацио…
— Кажется, Шекспир, — она сосредоточилась на поисках и обнаружила ряд произведений автора на верхних полках, вне предела её досягаемости. — «Гамлет» ведь трагедия, не так ли? Никогда не испытывала интереса к трагедиям.
Ощущение слабости охватило Джой, возникая из нежелательных воспоминаний, постоянной напряжённости и внезапно захлестнувшего её чувства одиночества. Она отчаянно желала обрести былое равновесие, но оно оказалось потерянным, вне предела досягаемости. Она развернулась так, чтобы Люк не мог видеть того, что, по ее мнению, читалось у нее на лице, и пошла в другой конец комнаты, проходя мимо тёмной кухни и останавливаясь в самом отдалённом углу.
Джой взглянула на крошечный угловой стол, и первой мыслью, пришедшей в голову, было то, что он является чем—то вроде священного места. Над столом высились красиво вырезанные маленькие полочки, на каждой что—то лежало. Две незажженные свечи довершали образ места, характерного для святилища. Джой гадала, чем оно являлось — местом воспоминаний?
Она оборвала мысль и сосредоточилась на изучении предметов. Вот самодельная, подобно столу искусно вырезанная и раскрашенная деревянная расчёска. Джой подняла её, чтобы тщательнее рассмотреть. Несколько тёмных, цвета полуночи, волос застряли между зубчиками. Женские волосы.
Джой задумалась, принадлежали ли они одной из предыдущих любовниц Люка — одной из тех, о ком её предупреждала Мэгги. Неужели даже самый высокомерный из мужчин стал бы держать напоминание о прежних завоеваниях как святыню? Возникшая идея казалась смехотворной, однако, осматривая вещи, у Джой не возникало сомнений — всё это явно принадлежало женщине.
Здесь находились простое посеребренное зеркало и золотое кольцо с единственным безукоризненным рубином. Джой почти что боялась прикоснуться к ним. Другие полки тоже содержали подобные предметы, но здесь явно находилось нечто особенное.
Изящная музыкальная шкатулка занимала почётное место — выполненная в классическом стиле, свидетельствующим о ее возрасте, но находящаяся в отличном состоянии, отполированная и, в отличие от
