которого едва знала, мужчину, который мог быть как соперником, так и другом или потенциальным любовником, мужчину, с которым она бы меньше чувствовала одиночество. Но это было бы проявлением слабости, что не в её правилах. Она потеряла бы последнюю толику контроля.
Ладони Люка сжались в кулаки. На мгновение он заколебался, а затем выскочил из комнаты также внезапно, как и подошёл к ней.
Джой не была уверена, как долго он отсутствовал. Пока его не было, она сосредоточилась на том, чтобы взять себя в руки и напомнить в сотый раз, зачем здесь находится. Когда Люк вернулся и вложил ей в руки кружку горячего кофе, она была способна взять её с безупречным самообладанием и улыбкой.
— Спасибо. Это как раз то, что нужно, — кофе был как раз нужной температуры, что—то среднее между обжигающим и горячим, она сделала глоток и вдохнула аромат напитка. Это окончательно очистило её разум.
Джой нашла Люка сидящим в резном кресле—качалке с вытянутыми к очагу ногами и опирающимся подбородком на сомкнутые руки.
— У тебя только одна кружка? — спросила она, тщательно выбирая место на полу около дивана.
Подняв голову и внимательно посмотрев на неё, Люк переменил положение ног и с полуулыбкой сказал:
— Она только для гостей.
Его слова ненамеренно вновь установили тишину между ними. В затянувшейся паузе Джой услышала неясные звуки за пределами хижины, она обрадовалась, что находится в закрытом помещении даже в таких обстоятельствах.
Глаза скользнули по развешанным шкурам и двум резным фигуркам на разных столах, когда Джой убедилась, что расслышала волчий вой.
Её взгляд снова и снова возвращался к Люку. Некоторое время он сидел так же, как и она, почти недвижно, погрузившись в ведомые ему одному мысли. Затем, встав и сделав шаг, напряжённо и бесцельно потоптался на одном месте, будто разрешая внутреннюю конфронтацию. Выражение его лица напряглось и смягчилось так, что Джой подумала, что он заговорит сам с собой. Но Люк не стал нарушать тишину и возвратился к стулу, где находились незавершённые резные фигурки.
Ловкие искусные движения небольшим ножом по дереву очаровали Джой, скука ей больше не грозила. Она наблюдала, как Люк высекал длинное поджарое тело, обрисовывая короткие ноги, кисточку хвоста, овал головы, похожей на мордочку лисицы. Джой гадала, какое животное выйдет в итоге из непритязательной деревяшки, и поняла, что прошло достаточно много времени только тогда, когда Люк подбросил поленьев в затухающий огонь очага. Досадуя на себя, Джой широко зевнула.
Впервые за долгое время, словно прошел целый век, пристальный взгляд Люка встретился с её глазами.
— Устала? — звук его голоса после долгой тишины был весьма долгожданен. Джой покачала головой. Она не могла позволить себе быть утомлённой, пока ещё оставались неразрешённые вопросы.
— Пока ещё не совсем. А сколько уже времени? — она запоздало поняла, что её часы потерялись в борьбе с парнями у озера, а Люк, по—видимому, не располагал часами на видном месте.
Он задрал вверх голову, как будто отстраненно сверялся с внутренними часами.
— Около полуночи. Возможно, чуть больше, — их взгляды вновь встретились, кругом было темно, их озарял лишь слабый блестящий свет от камина. — Может, тебе что—нибудь нужно?
Джой подумала, не содержит ли вопрос двойного смысла. Он смотрел на неё пристально и изучающее, она и прежде видела у него такой взгляд — когда он впервые начал свое преследование, поэтому ей и показалось, что вопрос задан не просто так. На какое—то время она задумалась, не стоит ли ей отложить этот разговор, пытаясь что—нибудь вытянуть из него. Всему есть свой предел, тем более что день вовсе не был лёгким. Джой сделала глубокий вдох и встретила его внимательный взгляд.
— Да, мне нужно знать, почему… почему ты таким странным образом убежал на прошлой неделе.
Люк закрыл глаза, между его тёмными бровями пролегла морщинка — это была единственная реакция на её вопрос. Джой готова была поспорить, что он ожидал именно этого вопроса, Люк вскинул голову и бросил на Джой взгляд, полный отчаяния.
— Я не могу сказать тебе причины.
— Не можешь или не хочешь? — бросила она вызывающе. Некоторое время они испытывали твердость характеров друг друга, не сводя пристального взгляда с глаз соперника — подобное молчаливое противостояние не было первым. Джой знала, что оно не было и последним, даже когда Люк первым отвёл глаза.
— Не могу, — это прозвучало почти, как рычание, сердитое и защитное. Широкие плечи Люка ссутулились, и напряжённость, излучаемая телом, будто приняла физическую форму. Затем разом все исчезло. Он медленно выпрямился, смотря исподлобья. — Это больше не имеет значения. — Его тон сменился от рычащего до мурлыкающего, и Джой ощутила, как слабеет собственное раздражение.
— Если это не имеет значения, то значит ли это, что ты мне поможешь? — она едва ли была удовлетворена его предыдущим ответом, но в перечне её вопросов самый важный из них не был ещё прояснён. Она отбросила прочь воспоминания о поцелуе и его странном поведении после.
Люк отошел от камина и сократил расстояние между ними одним широким шагом. Джой вжалась в диван. Люк казался огромным, нависая над нею, подавляя своей силой и непредсказуемостью. Откинув голову назад, чтобы глядеть ему в лицо, Джой упрямо повторила вопрос.
— Ты поможешь мне, Люк?
Мускулы его лица напряглись и расслабились, но глаза пристально смотрели на Джой.
— Помогу.
Услышав ответ, Джой прикрыла глаза, чувствуя, как напряжение отпускает её тело.
— Спасибо.
Простой обмен словами, казалось, снял напряжение с них обоих, и Люк внезапно улыбнулся искренней улыбкой, которую, видимо, берёг для особых случаев. Джой рассмотрела в ней подлинную теплоту и ответила Люку такой же улыбкой. Прежде, она уже как—то позволила безудержной радости на его предложение помощи толкнуть себя на неосторожные поступки, теперь Джой решила не повторять ошибок. И хотя облегчение и благодарность заполнили её, однако, она просто подтянула колени к груди и с удовлетворённым вздохом положила на них подбородок.
Очередной раз между ними повисла глубокая тишина. Досадуя на лёгкую сонливость, Джой обнаружила, что опять невольно заворожена движениями Люка, беспокойно вышагивающего перед очагом. В его поступи и каждом, даже едва заметном движении сквозила грация. Она отстраненно подумала, что, должно быть, это происходит от того, что Люк живёт в глуши, в лесу, и умеет максимально слиться с природой. Возможно то, что он вырос здесь, вдали от цивилизации, могло объяснить странности его поведения, которые одновременно уязвляли и интриговали её.
Мысли легко скользили от праздных размышлений до удивления и восхищения им, а затем повернули в сторону недавних воспоминаний. И снам. Внезапно Джой вспомнила о тех вещах, которые пыталась забыть, прогоняя образы, не имеющие места в её планах. Она вспомнила тепло, исходящее от тела Люка, прижавшегося к ней, когда она держала музыкальную шкатулку, а также события минувших дней. Джой попыталась подавить в себе поток ощущений, возникший вместе с воспоминаниями, но он не исчезал, а наоборот, обрел абсолютную уверенную власть над ней.
Её лицо запылало вовсе не из—за температуры огня. Джой отбросила одеяло прочь и задрожала вовсе не от холода. Даже то, что она закрыла глаза, не помогло избавиться от возникающих образов. Сильные объятья Люка, из которых не было сил убежать, его губы на её губах, вдребезги разрушенный самоконтроль. И всё это действительно было. В течение тех мгновений на лугу весь мир заключался единственно в поцелуе, подобного которому Джой никогда не знала.
И сны, выходящие за все мыслимые рамки. В них Джой была абсолютно не властна над собой и полностью уязвима. Первые сны вызывали у Джой страх, но после поцелуя они обрели непреодолимый эротизм, и Джой с силой всей своей воли пыталась избавиться от них, чтобы они не могли помешать и разрушить её планы.
До настоящего момента. Сейчас она была наедине, в хижине с Люком, осознавая, что до определённой степени выкинуть его из головы она не сможет. Джой никогда не думала, что воображение
