стежками, но в остальном платье было строгим и элегантным.
Когда Зен надела его, женщины замерли от восторга.
— Вы выглядите как Венера в миниатюре. Хотя вы и невелики ростом. У вас великолепная осанка. И вы оказались правы насчет платья. Я удлиню немного рукава и заужу их возле запястий, — рассуждала Шэрин. — Вырез сделаем квадратным, едва закрывающим плечи, а на спине — в виде глубокого «V». Получится впечатляющий наряд. Пусть ваши волосы восхитительного золотистого цвета и жемчужные серьги будут единственными украшениями. Да, и еще пять белых цветов в прическе. — Шэрин прищурила глаза, представляя все это, и не удержалась: — Вы будете богиней!
— В храме без верующих, — добавила Зен, чуть улыбнувшись, пока мастерица суетилась вокруг нее, ощупывая, меряя, выправляя и что-то бормоча себе под нос…
Никакие протесты Зен по поводу большого количества белья и одежды не убедили ни Шэрин, ни ее помощницу, которая деловито отмечала принесенные вещи в блокноте.
— Ну вот и все! Мадемуазель Дрискол, платье будет готово к сроку. Месье Аристидис велел не считаться с расходами. — Женщина улыбнулась Зен.
— Но я не буду носить и половины этих вещей, — запротестовала Зен.
Шэрин пожала плечами.
— Но ведь так приятно знать, что они у тебя есть.
Хозяйка лично проводила клиентку до выхода из салона и отвесила поклон в дверях, когда та направилась к ожидавшему ее «роллс-ройсу».
— Теперь понятно, почему в Америке столько банкротств, — пробормотала Зен, откидываясь на плюшевые подушки.
По Манхаттану пробирались медленно. Повизгивали шины, выли клаксоны. Наконец остановились перед фасадом «Олимпик Лтд», умудрившись помять при парковке чей-то «мерседес».
Шофер открыл Зен дверцу автомобиля, не обращая внимания на потрясающего кулаками водителя «мерседеса».
Зен, в свою очередь, также не обратила на него внимания. Девушка только собралась объяснить охраннику, кто она, как он поклонился и проводил ее к лифту.
— Мистер Аристидис справляется о вас по телефону каждые пятнадцать минут в течение последнего часа, — пояснил охранник с бруклинским акцентом. — Я работаю у босса уже несколько лет и не помню, чтобы он когда-либо был в таком смятении из-за женщины. — Он улыбнулся Зен, когда она вошла в лифт. — Просто нажмите кнопку и попадете прямо в офис.
У Зен засосало под ложечкой от скоростного подъема.
Когда двери открылись, ее уже ожидал Дэймон. Он заключил любимую в объятия. Губы жениха коснулись ее губ. Она сразу же почувствовала слабость, голова закружилась. Все мысли и ощущения сосредоточились на Дэймоне.
— Люди увидят, — еле выдавила она, стараясь не закрывать глаза.
— Дорогая, ты в моем личном кабинете, — объявил Дэймон, увлекая Зен к дивану и сажая к себе на колени. — Я думаю о тебе весь день, даже не могу сосредоточиться на работе.
— Сначала дело, — строго заметила Зен, обнимая жениха и прижимаясь головой к его подбородку.
— Скажи мне, что… — Переговорное устройство замигало красной лампочкой. Дэймон нахмурился и нажал кнопку: — Да!
— Простите, мистер Аристидис! Но мисс Кроуфорд настаивает. Она говорит, что оказалась в городе только затем…
Дэймон рявкнул в микрофон и отключил связь.
Зен с беспокойством наблюдала, как его лицо потемнело и стало багровым. Она была уверена, что он забыл о ней, хотя и сидела у него на коленях.
Кто такая мисс Кроуфорд, что одно только упоминание ее имени вызвало у Дэймона такую бурную реакцию? Встречались ли они? Любил ли он ее? Зен покачала головой, пытаясь прогнать одолевавшие ее черные мысли.
8
День свадьбы выдался хмурым и холодным. Погода полностью соответствовала настроению Зен…
Уже три дня жених злился на нее после того, как она потребовала объяснить, кто такая мисс Кроуфорд.
Сначала Дэймон уклонялся от ответа. Затем, доведенный до белого каления настойчивостью Зен, признался:
— Хорошо, будь все проклято, я жил с ней! Но мы не виделись вот уже шесть месяцев!
Девушка часто задышала, ощущая себя так, словно попала под грузовик.
— Значит, ты все-таки нашел мне замену, — обрушилась она на Дэймона. — А теперь твоя возлюбленная с Западного побережья требует тебя обратно, не так ли?
— Нет, не так! — Дэймон напрягся от гнева.
— Не кричи на меня! — отрезала Зен, подбоченившись.
— Я не кричу, — заскрежетал зубами жених.
— Ты не имеешь права повышать на меня голос только потому, что я не желаю, чтобы меня водили за нос! — Зен вытянулась в полный рост — пять фунтов и два дюйма — и устремила на Дэймона пылающий взор.
Он глянул на нее сверху вниз, грудь его тяжело вздымалась.
— Проклятье, хоть вспомни, что через три дня мы поженимся! — Он покинул комнату, с грохотом хлопнув дверью.
— Ловелас! — крикнула Зен вдогонку. — Я никогда не плачу, никогда не плачу, — бормотала она себе под нос, беспокойно расхаживая по комнате. — Разве что иногда, — поправилась Зен и прикрыла рот рукой, еле сдерживаясь от рыданий…
И вот настал день свадьбы. Стоя перед зеркалом в ванной, она пристально рассматривала себя.
Следовало бы забрать мальчиков и скрыться, размышляла девушка, перебирая кусочки ароматного мыла и флакончики с шампунями.
Приняв душ и растираясь полотенцем, Зен представила, как они с близнецами пересекают Соединенные Штаты на огромном воздушном шаре, как отважно плывут в лодке через Тихий океан и, наконец, на верблюдах путешествуют по Сахаре. Хорошо бы просто исчезнуть! — подумала невеста, надевая тонкие трусики и чулки — вполне достаточно, поскольку свадебное атласное платье было изнутри обшито тончайшей тканью из хлопка.
Вздыхая, Зен позволила Лоне помочь одеться. Когда в комнату вошла София, служанка украшала волосы невесты гирляндой белых розочек.
— Шэрин сказала, что ты будешь похожа на богиню с Олимпа, и оказалась права. Элен была хорошенькой, но ты прекрасна!
Зен растрогалась:
— Благодарю вас, миссис Аристидис!
— Разве ты не можешь теперь называть меня Софией?
— Да, конечно. Если вы так желаете! — девушка почувствовала неловкость от пристального взгляда Софии.
Стараясь скрыть смущение, Зен повернулась к зеркалу. У нее захватило дух. Еще никогда она не выглядела так хорошо.
Зен решила вынуть из букета розу, как вдруг заметила в цветах маленькую бонбоньерку. Открыв коробочку, девушка обнаружила булавку с головкой в виде трилистника[1]. Листочки украшали изумруды.
— Там еще и карточка, — улыбнулась София.
