Бесстыдства. 8. Колебания между Берлином и Веной. Письма д-ру Герцу и Таушу. 9. Письмо бургомистра Хаммера комитету. 10. Решение в пользу Вены. 17. Усиленная корреспонденция. 18. Здесь жалкие люди. 19. Ультиматум. Письма в Музыкальное общество и господину Таушу».
Для этого дела весьма показателен протокол исполнительного комитета Всеобщего музыкального общества от 6
Господин д-р Герц взял на себя обязанность предварительно обсудить с господином Таушем вопрос о форме и характере этого замещения. Господин Тауш объяснил, что, высоко почитая господина д-ра Шумана, он готов дирижировать абонементными концертами, находясь в должности его заместителя, чего он не взял бы на себя при другом музыкальном директоре. После того, как все единогласно высказались за замещение господина д-ра Шумана господином Таушем, путем голосования постановили, что связанные с этим переговоры с господином д-ром Шуманом должны вестись в устной форме, и решили урегулировать это дело с господином д-ром Шуманом через депутацию, состоящую исключительно только из членов комитета. В состав депутации были избраны господин председатель правительственный советник Иллинг и д-р Герц, которые взяли на себя эту комиссию. Во исполнение указанного выше решения, я (председатель Иллинг) вместе с господином д-ром Герцем направились к госпоже д-р Шуман. В наиболее благожелательной форме мы ознакомили ее с положением вещей, и, поскольку нам казалось желательным в интересах всех сторон, чтобы господин д-р Шуман не сразу же дал решительный ответ, направленный непосредственно комитету, а конфиденциально обсудил бы с нами дальнейшие шаги, мы высказались в этом смысле перед госпожой д-р Шуман и объявили в то же время, что мы в любой момент готовы к такому обсуждению.
Наше посредничество было принято, более того, 9 числа этого месяца господин д-р Шуман направил в исполнительный комитет письмо, в котором он сообщал, что в любом случае использует свое право, после положенного срока, а именно с 1 октября 1854 года, отказаться от должности».
Из дневника Клары Шуман:
«7-го ноября ко мне пришли господа Иллинг и Герц из Комитета и сообщили, что они желают, чтобы Роберт в будущем дирижировал только своими произведениями, остальные же господин Тауш обещал взять на себя. Это было подлой интригой и оскорблением для Роберта, вынуждающим его полностью отказаться от своей должности, что я сразу же и сказала господам, даже не поговорив об этом с Робертом. Не говоря о наглости, нужной для такого шага по отношению к такому человеку, как Роберт, это было и прямым нарушением договора, с чем Роберт ни в коем случае не примирится. Не могу выразить, как я была возмущена и как было мне горько, что я не могу избавить Роберта от этого оскорбления. О, здесь живет подлый народ. Здесь царит низость, а более порядочно мыслящие люди, как, например, господа Гейстер и Лезак, недовольно, но бездеятельно отступают перед ней. Чего бы только я не дала, чтобы тотчас же вместе с Робертом подняться и уехать отсюда, но если имеешь шестерых детей, это не так-то легко».
Несколько недель Шуман вновь был болен. Дюссельдорфские интриги он принял близко к сердцу, и у Клары были все основания беспокоиться за него. Затем внезапно наступил поворот к лучшему. Шуман получил приглашение совершить концертное турне по Голландии. Эта поездка явилась для него настоящим триумфальным шествием. Потускнели неприятные воспоминания о дюссельдорфских разочарованиях. Во всех городах его встречали с величайшими почестями.
Как свидетельствуют письма Шумана, признание, в котором именно в этот момент он так сильно нуждался, благоприятно повлияло на его душевное состояние.
«…Моя музыка приобретает все большее распространение и за границей, а именно в Голландии и Англии, а видеть это – всегда большая радость для художника. Потому что не похвала ободряет его, а радость видеть, как то, что он открыл, находит гармоничный отклик в людских сердцах.
…Время, в течение которого я не писал Вам, было очень оживленным. Мы предприняли музыкальную поездку по Нидерландам, в которой нас от начала до конца сопровождал добрый гений. Во всех городах нас встречали с радостью, и, более того, со множеством почестей. Я с удивлением увидел, что в Голландии моя музыка привилась едва ли не более, чем на родине…»
Шуман посылает отцу Брамса свою статью о молодом композиторе и письмо:
«Уважаемый господин Брамс,
Ваш сын, Иоганесс, стал нам очень дорог, его музыкальный гений принес нам часы, полные радости. Чтобы облегчить ему первые шаги в мире, я высказал публично свое мнение о нем. Посылаю Вам эти листки и думаю, что они доставят маленькую радость отцовскому сердцу.
Вы можете с надеждой смотреть на будущее этого любимца муз и быть уверены в моем сердечнейшем участии в его счастье!…»
В прилагаемой к письму статье «Новые пути», опубликованной
«Протекли годы, а именно десять лет, почти столько же, сколько я посвятил раньше редактированию этого журнала, прежде чем я вновь решился выступить в этой столь богатой воспоминаниями области. Несмотря на напряженную, продуктивную деятельность, я часто чувствовал побуждение к этому. Появились новые, значительные таланты, в музыке заявили о
