домашние заготовки пригодились! Продукты, почти свеженькие! Угостили австрийцев и свежим хлебом! Своим! Да ещё каким! Они думали, в России только встречают хлебом — солью! А здесь, каждый день такие караваи в столовой. Иностранцы первый раз поняли, что такое — хлеб! Сами признавались. Эта была первая победа! Расположение завоёвано! Дальше — дальше проще!
По приезду собрались все в столовой. Антон весело рассказал что и как будет. Вроде инструктажа, только, как-то по-свойски, по-домашнему. Пошли провожать гостей по домикам. И тут, очередная неожиданность. У каждого крыльца стоял здоровый снеговик, метра два высотой. Из далека не видно, а подойдёшь!.. Всё как положено: нос — морковка, угольки вместо глаз, улыбка до ушей и с метлой конечно. А на голове, у кого ведро дырявое или кастрюля с ручками. Потеха изрядная для иностранцев, вот уж — чисто русская шутка. Да ещё шарфы повязали поперёк туловища. Посмеялись, пошутили. А у детей — глаза горели от изумления. Дальше больше. В первый же выходной прибежали дети из Покровского и Нижних Холмов. Расчистили площадку у столовой — возвели стены из снега вокруг с воротами и башенками. Облили всё это водой, подравняли — подчистили лопатами. Вроде — как городок снежный — или крепость получилась. Поставили какие-то флажки и шесты с тряпками. Иностранцы наблюдали с любопытством. Некоторые с ребятишками вышли поглядеть. Стояли рядом, улыбались. Когда стемнело, включили свет на площадке. Принесли столы и стулья, и расставили внутри городка. Потом появились самовары с начищенными до блеска боками.
Собрали иностранцев. Пригласили к столам. Включили музыку и горячие блины появились из столовой. Стало шумно. Ребятишек — тоже за стол усадили, те наскоро попив чайку, пригласили иностранных мальчишек и двух девчонок зажечь факелы. Вот что за палки с паклей торчали. Чем-то пропитанные — вспыхнули ярко! За столами — восторг, разговоры оживлённые! Все смотрели — как вокруг крепости в сумраке зажигались десятка три огней. Трепетали, потрескивали огни, отражались в зеркальных боках самоваров. Дети быстро нашли между собой общий язык — бегали вокруг, спрашивали, как кого зовут. В тот вечер ещё забаву приготовили, для детей конечно. Стреляли из лука по мишеням. Только зажжёнными стрелами! С шипом проносились огненные молнии в вечерней темноте. Вот где потеха была! Тут и взрослые не удержались! Долго длился вечер, расходиться никому не хотелось. А снежная крепость, так и простояла всё время, пока была группа. В другой выходной катались на двух лошадках с бубенцами в санях, набитыми пахучим сеном. Ребятишки увели иностранцев с горки на санках кататься. У тех, опыта нет, конечно, на санках, получалось больше так — на задах. Но от этого не меньше удовольствия получили. Почти все иностранцы — первый раз в жизни затопили в домике печки! Получили удовольствие, не меньше своих детей. Антон с Вадимом показывали науку. И воду из колодцев ни разу не доставали. Можно за водицей конечно в столовую сходить, но это не то! Хотелось всё своими руками! Причём всем захотелось!
Дивились австрийцы и на обилие зайцев в округе. Те, не стесняясь, утоптали ногами весь снег вокруг домиков. Лес-то начинался в двадцати метрах! Были и лыжные походы по лесу. И костёр на снегу с шашлыками и поездки в близ лежащие городки, а главное — наши, деревенские, не топорщились уже и относились к австрийцам просто и доброжелательно.
Часто и домой приглашали. Наши — кое-какие слова по-немецки выучили. Те, немножко по-русски пробовали. Так и изъяснялись, на удивление, понимание приходило быстро!
Европейский туризм — будоражил ум. А этот. Своеобразный русский — будоражил душу. Томас увидел — они с Антоном попали в точку. Дело будут расти! И не совсем туризм уже получался. Что-то другое, более глубокое, более проникновенное. Том спрашивал у гостей, как им тут нравится? Долго объяснялись. Потом, задумчивый Томас говорил Антону. Они говорят — здесь отдыхает душа.
Только сейчас, после второй группы Антон успокоился окончательно. Дела делали, работа шла по намеченному заранее плану, но пропала, наконец, тревога. Стало ясно. Туристы будут. Европейцам интересно. Предложенный вариант — пришёлся всем по душе и затрагивал какие-то неизвестные ранее струнки. Звучали эти струнки, манили. Притягивала чем-то необычная атмосфера. Вот и Фрау Эльза, не потеряла интереса к увиденному. Жило в ней необычное чувство и росло на удивление. Том приехал с конкретным заданием, относительно покупки земли под домик. И деньги вложила госпожа Крафт в строительство. Место — по возможности в Холмах, но на усмотрение местных властей. Ещё работа. Такой работе Антон был рад. Чувствовал свою причастность к чему-то большому, не имеющему пока ясного определения. Но все видели, творится в Холмах нечто новое. Доселе небывалое. Вот и Томас побыв эти две недели, посмотрев всё своими глазами, загрустил как-то, задумался. Но светлая грусть явилась. Может почувствовал. Вот он — какой туризм необходим. Нет такого в Европе. Может, это и не туризм уже, а другое что-то. Да и Холмы понравились ему. И люди здешние. Не ездили они на роскошных авто, не имели обширных коттеджей. И своих-то авто — мало было, и домики-то — перекошенные с зеленеющей крышей. Но жили эти люди, чем-то новым. Глубинная какая-то мечта росла в них, яркая и чистая. И сила у них имеется, чтобы осуществить её, и начали уже, сами того не осознавая, эти русские люди по-новому жить. Начали и открывают для себя постоянно новые откровения. Свои новые, неведомые возможности видят в себе. И не удивляются, а дальше и дальше, устремляется их мысль. И так далеко, что стабильная Европа, застыла своей стабильностью. И не понять и трудно догадаться и догнать их теперь, этих непонятных русских. Они не будут копировать Европу, они шагнут дальше, сразу через три ступеньки, минуя то, отчего всё равно придётся со временем избавляться.
Не мог Томас дать отчёт своим мыслям, выстроить их в логический ряд. Но тоже почувствовал. Почувствовал то, что можно почувствовать лишь побывав здесь какое-то время. Как бы впитать в себя дух обстановки. И ни какие объяснения не могли бы его убедить в этом, откажись он тогда поехать с Антоном. Ни его, ни другого нельзя убедить в том, что один цветок пахнет совсем по-другому, чем другой. Чувства решают всё.
Вот и Ирме Том ничего не рассказывал. Сказал коротко — приедешь, увидишь всё сама.
Жили они в домике у Ирины. Совершенно были свободны в своих действиях. Гуляли по округе, просто смотрели. Ходили на лыжах по лесу с Антоном и Кириллом. Обилие следов на снегу, удивляло и пугало немного Ирму. И совсем детский восторг вырвался однажды, когда рядом по стволу пробежала рыжехвостая белка, забираясь к вершине необъятной сосны. Только снегом порхнула в лицо — скрылась белка за ярусом веток. Но была же! Только что, была так близко. Казалось, протянешь руку и коснёшься пальцами пушистого хвоста.
Зайцев же — водилось в великом множестве. Будто специально дразнили австрийцев, появляясь то тут, то там неожиданно. И лосиные следы видели и лисьи.
Кирилл рассказывал подробно Ирме о здешних обитателях, о том как и кого встречал он, рисуя эскизы в этих красивых местах.
Сидели за чаем, долгие вечера. Сашка Севидов с Леной заезжали часто, по просьбе Антона. Удивительные сладости попробовала Ирма. Удивительные песни услышала. Хоть и не подлинный, не гармоничный перевод получался, но чудно! О чём поют, о чём думают эти молодые русские. И вовсе не выставляют всё на показ, как на ярмарке. Напротив, приходиться просить и спрашивать и удивляться от неожиданности, пытаться разобраться в сложных, но таких проникновенных чувствах. Они проникают в тебя насквозь. Просто нельзя не ощутить этого.
Хочешь, я проникну в твой дом?
Хочешь, я умою рассвет?
Хочешь, прольюсь тёплым дождём?
Хочешь или нет?
Любишь, запах свежей хвои?
Любишь, на закате мечтать?
Любишь, листопад наблюдать?
Слышишь слова мои?
Знаешь, как смеётся во сне?
Знаешь, как звезде полететь?
Знаешь, как апреля ждёт снег,
Что бы ручьём звенеть?
Ирма слушала песню с распахнутыми глазами, смотрела на этого простого парня с дешёвой гитарой в руках. Смотрела, будто увидела инопланетянина за окошком, в двух шагах от себя.
Да, прав Томас, это надо прожить, эти две недели. Посмотреть на улыбку этой девушки, Кати.
