Не замечала, ничего не замечала…
Уютно дома. Слишком долго водила ложкой в чашке. Тёплый голос Ирины прервал размышления.
«Ты не хотела бы поработать со мной? Мне давно нужна помощница, район большой…» — смотрела чистыми глазами пристально, улыбалась лёгкой улыбкой.
Конечно, она согласна! Ещё бы. Животные — они не лгут. Не предают! И деньги будут, пусть небольшие. И подальше от упрёков и сплетен. Согласна! Она согласна. Только не умет ничего…
«Ничего, научишься…» — посмеялась Ирина. Знала! Конечно, она всё о ней знала. Но ни слова сегодня не услышала, ни одного упрёка в свой адрес. Вот тут как…
А потом они сидели у Кати в комнате, рассматривали книги, эскизы Кирилла. Странные книги, непонятно о чём. А как он рисует, оказывается! Эскизы к Катиному портрету. Чудо просто!
А потом собрались спать. Катя предложила лечь рядом. Она долго смотрела на кровать, смотрела. Нет, что она, совсем бесстыжая, это не её место. Не её ложе. Нет, она не ляжет на эту кровать. Катя, кажется, поняла. Конечно, поняла. Может, раньше неё. Сходила к Ирине. Та, тут же предложила устроиться у неё в комнате. Повела к себе.
И тут!.. Войдя в дверь, она встала как примороженная. Будто гвоздями прибили ноги к полу. Икона! Глаза остановились, и она словно уперлась в стену, глядя на почерневший лик. Не шагнуть, не шелохнуться. Ирина остановилась сзади: — «Что, Оля?»
Вспыхнула в памяти. Почему-то вспомнила сразу тогда, как бледная выходила из больницы, как чуть не попала под машину, выезжающую изо двора. Всё! Она оставила ребёнка там… Она не будет мучаться сомнениями. Но мучаться — пришлось.
«Проходи, Оля», — донеслось будто издалека. И этот звон в голове. Ирина взялась за плечо — «Тебе плохо?»
Посадила на кровать, позвала Катю. Потом они говорили до полуночи. Обо всём говорили. И дивно! Легче стало. Как-то разошлась грудная клетка, и спала с глаз пелена притворной жизни. Действительно. Она целительница, только не тело она лечит. Стало хорошо. И уютно. Причудливыми формами рисовалась едва различимое будущие. Внутри стало что-то греть. Не помнит, как уснула. Первый раз так. Без тревоги в душе.
Встала утром. Не поверила. Ничему не поверила. Ни прошлому своему, ни настоящему. А малиновое солнце, уже заглядывала в окошко. Как бы приглашало к новой жизни. Ведь солнце всегда светит. Вечно.
Колёса легко сверлили снег. Зарывались до самой чёрной земли. Маленькая «Нива» шустро огибала бугры, нарезая новую колею.
— Потише, Дима! — улыбалась Наталья, сидя рядом.
— Пап, а давай я! — взялась за плечо сзади Катя.
— Нет, нет!.. — раздался голос бабушки, — знаю я, как ты ездишь! Как на реку поедем с бельём, прямо норовит в воду съехать! Нет бы, подальше, так и глади, в реку заедет! — весело ворчала бабушка. — Пусть отец едет! Ты вон, на усадьбу катайся, проминай дорогу!
Отец остановил машину.
— Ладно, — сказал с улыбкой, — давай до трассы!
Он был довольный сегодня. Наталья тоже улыбалась всё время.
— Балуй её! Балуй! — мягко ворчала бабушка, — всё ей попробовать надо! Она только Кирилла слушает!
— Бабушка! А хочешь тебя научу? — разразилась Катя заливистым смехом.
Машина снова тронулась. Кате хотелось похвастаться, как она лихо ездит по снегу. Около усадьбы, она решила побаловаться, изрезала весь снег кругом. Здорово из под колёс летит! «Если что», — думала Катя, — «Сашка вытянет!» Но нет. Зелёный «Форд», легко справлялся со всеми сугробами. Может снегу мало? Настоящая зима — ещё впереди…
Приехали быстро. Катя нетерпеливо вбежала по ступенькам. Нажала на звонок. Люся открыла сразу. Катя не раздеваясь обхватила её за шею. Взвизгнула от восторга.
— Ну! Как ты? — только и выговорила.
— Да хорошо всё! — улыбалась Люся, — а остальные где?
— Там ползут… — раздевалась на ходу Катя.
— Ну, показывай! — не терпелось ей.
— Там, в комнате нашей… — мягко говорила Люся, поджидая родителей с бабушкой.
Катя тихо подошла к двери знакомой комнаты. Заглянула робко, облизывая губы. Впилась глазами в небольшой комочек, лежащий поперёк кровати. Робко подошла. Приоткрыв рот, долго смотрела на ребёнка.
Девочка спала.
В прихожей, бабушка не отдышавшись расцеловала Люсю. Перевела дух:
— Ну вот! Насилу забралась! Фу…
— Давай мама, — стаскивал пальто Дмитрий.
На цыпочках выбежала Катя.
— Люсь, а чего такая маленькая-то?
Наталья с Люсей хохотнули разом.
— А ты, думаешь, больше была? — смеялась мать.
— А папочка-то, где ваш? — тяжело дыша, спросила у Люси бабушка.
— Да здесь уже! В городе! Только что звонил!.. Я думала — это он! — живо заговорила Люся.
Не терпеливо покачивалась на носочках. Опять встала стройненькая.
— А!.. — протянула бабушка, — ну, показывай деточку!
Стояли у кровати. Бабушка наклонилась чуть. Только мотала головой медленно. Вздыхала всё. Окинет всех взглядом и снова на кровать… Только пальцами перебирала, да улыбалась.
Люся вздрогнула от звонка в дверь.
— Это он! — побежала сама открывать.
Все только расступились.
— Тише, Люся! — улыбался Дмитрий.
Остановилась у двери. Провела по волосам. Сердце заколотилось. Дрожащими руками открыла щеколду и дёрнула дверь.
Антон стоял, распахнув куртку. Люся попятилась внутрь. Он быстро вошёл. Бросил на пол сумку с плеча, обнял сразу. Часто дыша гладил по спине. Люся только уткнулась лицом в пушистый свитер, не сказав ни слова.
Откинула назад голову — глаза как облака. Просияла улыбкой. Стояли с минуту.
Все были в комнате.
— Ну ладно, что ты… — Сбившимся дыханием говорил он быстро.
Улыбался растерянно. Люська опять, прижалась к пушистому свитеру.
— Как ты? Нормально всё? — торопясь спрашивал он, успокоившись немного.
— Угу… — улыбалась она.
— Ну где, где она? — не терпеливо топтался он.
— Там… — кивнула назад Люся, тая в улыбке.
— Пойдём?
— Угу! — заглядывала ему в лицо снизу вверх.
Антон заглянул в комнату, улыбнулся, увидев всех.
— Привет… — растерянно обвёл взглядом.
Впился глазами в кроватку. Вытянув шею, поднял брови, затаил дыхание. Так и стоял у дверей, не отрывая от дочки взгляда.
— Ну иди же, иди! — подтолкнула сзади Люся.
Вошёл, как-то косолапо, наклонил вбок голову, все отступили к окну.
— Ну, пойдёмте вместе на кухню! — улыбалась Наталья, выходя к двери.
