свирель, с переливами защебечут, то одинокие пронзительные вскрики, разлетались далеко за пределы леса. Прислушаешься, капли воды тихо падают с веток, со стенок палатки в набухшую землю. Не хочется шевелиться, хочется сдерживая дыхание вслушиваться, впускать в себя эти природные голоса. Дать им раствориться в себе и ждать отклика. Отклика того неведомого, до чего, нельзя дотронуться пальцами. Но все знают, это есть. У тебя, и у каждого есть. То, что сильней мыслей порой, то, что движет твоими чувствами.
Это называют — душа. Есть предметы одухотворённые и не одухотворённые. Кто или что. Но нет у Творца мёртвой материи. Всё — живое! Мёртвое творим мы… По глупости своей, по неразумению или прельстившись на что-то, то, что без души. И это что-то, высасывает из нас не кровь, как комар, — душу высасывает… И становимся мы живыми снаружи и мёртвыми внутри.
А тело без души — обречено! Дело времени… Вот и торопимся мы… Время считая! И невдомёк — что всё способны изменить, и само время — тоже! Потому, что придумали его сами.
Аня шевельнулась, силясь подняться. Закрыла глаза и улыбнулась в темноте.
— Андрюш… Отдай! Волосы отдай…
Он приподнялся, вздохнул протяжно.
— Где же… Где же ты раньше была…
— Была… Смотреть надо было! — пробиралась она к выходу, — открой, а?..
Вскочив, быстро подполз к ней. Освободив входные шторки, высунул руку наружу.
— Вода… — шепнул громко.
Аня раздвинула шторки руками.
— Смотри!.. — хохотнула легко, — темно…
Стала выбираться с опаской.
— Ань, куда ты, босиком-то…
— Хорошо! — вышла и разогнулась вытянув руки, — и не холодно! — Сказала громко, обернувшись на него.
Андрей выбрался следом. Оглянулся кругом. За палаткой, застыв в каплях воды, стоял мотоцикл. Вдалеке за ручьём горели огоньки в окнах домов.
— Смотри… — затаённо произнесла она, подняв вверх голову, — звёзды!.. — Прошептала тихо и торжественно.
— Я костёр разожгу! — провёл он рукой по её распущенным волосам, забросив их ей на плечо.
— Давай… — сказала она улыбнувшись и стряхнула головой волосы, продолжая смотреть вверх. Обхватила себя руками и замерла с поднятой головой.
— Странно… — улыбалась она, — отчего они светятся так?
Он повернул к ней голову.
— От солнца наверное… — раскладывал палки домиком на сырую землю.
— А тень?.. От земли тень есть… Они всё равно светятся… — не отрывала она глаза от чёрного неба.
Он усмехнулся.
— Это… Ты у Ирины спроси! Она знает… Точно!
— А ёлочка та, жива? У Вадима там… Помнишь?
Он снова повернулся к ней, смотрел молча с палкой в руке.
— Не знаю, Ань… Не видел больше. Может, сломали уже…
— А тебе в августе семнадцать, да? Будет?..
Усмехнулся шумно.
— Должно быть… Семнадцать…
Она стояла спиной в двух шагах, всё смотрела и смотрела вверх.
— Я поняла… Для всех — семнадцать… А так…
— Ань! Одень, на ноги.
— А давай посадим её у дома, осенью, или другую какую… Я хочу новый год здесь встречать…
Андрей опять взглянул на неё пристально. Потом стал чиркать спичками нервно, сломал несколько. Наконец маленький огонёк вспыхнул с шипением, озарив его ладони и улыбающееся лицо с расширенными глазами.
НЕ ЧУЖОЙ
Человек шесть — восемь подошло к дому Антона. Остановились, переговаривались тихо, переминаясь с ноги на ногу. Позвать никто не решился. Озирались на окна, топтались не подходя близко. Может сам заметит, думали, выйдет. Дома наверное. Вон и машина стоит у самого забора. Лица у всех беспокойные, озабоченные.
Антон увидел. Подхватив Светку, неторопливо вышел на крыльцо, прошёл двором. Открыв калитку, остановился, поправив на руках дочку. Мужики поглядывали из под бровей, мялись, не подавая голоса. Антон коротко окинул взглядом каждого, спросил первым.
— Что? Случилось что-нибудь?..
Стали переглядываться. Никто не захотел говорить первым. Наконец не выдержав цепкого взгляда Антона, кто-то начал…
— Да нет… У нас-то, ничего…
Он всё бегал глазами по лицам, пытаясь определить, что произошло.
— У вас? А у кого?..
— Алексеевич, тут разговоры ходят… В общем, мы пришли узнать, что б ты сам сказал…
— Чего узнать-то? Чего сказал? — повысил он нервно голос.
— Понимаешь… Тут… Вот такое дело… Ты нас сам учил, что б честно! Ну, что б ясно всё было!..
— Ну?
— Вот, посёлок второй строим, скоро закончим… Вадиму дом… Ты помог ему… Парню этому! Не понятно…
— Чего? Чего не понятно?
— Вот… Машину купил хорошую, ты извини, это твоё дело! Вот и говорят тут!.. Всё мол… Теперь! Ну, что ты уезжаешь! Уедешь скоро! А всё тут… И мы тоже…
— Куда — уеду? — приоткрыл он рот.
— Алексеевич, — продолжил другой, оживлённей, — тут ясно, все строятся, а ты — нет! Значит не хочешь тут жить! Может, бизнес расширять будешь, мало ли места вокруг!.. Деньги простор любят!..
— Так… — присел Антон, — ну-ка, погуляй Светик! — ссадил девочку на траву, — …Вон! Цветочков порви! — подтолкнул чуть в спину.
Подошёл не спеша, заглядывая в глаза каждому.
— Кто сказал? Почему? — повысил голос от нетерпения.
— Так… Сам подумай… Начальник сначала себе дом строит — потом, остальное всё… А у тебя семья и в такой хибарке жить, — вон сколько всего наворочали, вообще тут… Другая жизнь началась. А ты нет и нет… Значит… Чего думать-то?.. Квартирку в городе, или коттедж за городом, ты извини Алексеевич, — ты нам не чужой теперь, хоть и н давно тут!..
— Так… — ходил Антон по кругу около мужиков, — так… Ну парни! — усмехнулся громко.
Задрожала губа, не находил слов.
— Вот! — вдруг указал пальцем, — видите деревце! Клёнчик! Вот! — подошёл близко и пропустил ветки между пальцев. — Люся посадила! После, как Светка родилась! Здесь хочет!.. Здесь ей понравилось! Я тоже… — глотнул он с трудом. — Зачем, думаете ехать сюда из-за границы! Сюда!.. — замолчал он.
Потом отошёл быстро к дороге мимо всех, остановился.
— Видите! — водил рукой он возле дома, — где тут строить? Вот — Вадик тут с Ольгой! Она из Нижней!.. Знаете как тут оказалась, почему?
— Да слыхали…
