молотки стучат звучат… А Дунька тихонько шильцом да коготочком шарит в ящике… с половицы мыльцем да паклицей хлюпкую пакость стирает… Соком в височках стучит: — Я свово да милого из могилы вырыла, вырыла, обмыла глянула — зарыла!.. — Ох поскорее в подвал! Потной светлой лопатой быстренько глину рыхлит, ящик сует (Сквозь дверку щель — день стань!) Чулками утоптывала, нашептывая: — Ах ты, милый мерин, лезь туда же под бочку дышать! Ох, не заперла двери… Ктой-то шумит на дворе? — (Ты бы свово милого из могилы вырыла… …Ты не должна любить друго Ох, не должна! Ты мертвяку тяжелым словом обручена… Выручу, обмою, Погляжу, зарою… Ну, каков ты милый стал, неужели с тела спал?.. Долго спал — спи, спи, спи!..) Заступом глухо застукивала Дунька топтала — утаптывала: — Семеро тут Восьмого ждут туп туп туп!.. Лопатой глухо Дунька пристукивала: (Стеклышком ясь, светышком в камень дзень день!) — Ох, не очкнись! Теплый тулуп Мягок не груб Меня не забудь — бут, бут, бут! — Любовников семеро тут Восьмого мужа ждут! (Зубами стук, стук!..) Труп туп туп! — И опять заскакала, заегозила утоптывая… Расплетается коса рассыпчатая. Ух, и тошно плясать, коли-ежели знать под ногой кто лежит глиной давится!.. В зябкий рассвет пошатнулась скрипучая дверь — Дунька в ледышку, в мел! Проявился девятый Гришка — муркун кому — обещалась, кого зазвала. — Ага, топочешь! Чего топочешь? Свежую рыхлядь затаптываешь? — Ох, Гришка, в душу кольнуло — ты отколь? — Одиночкой в подвале, а дом пустой, бурчит корыто на полу…
