вчерашнего разговора я не знал ни минуты покоя и твердо решил тебе помочь, и сделаю все, что в моей власти, потому что, видит Бог, ты этого достойна.
– Но это правда! Я действительно хотела стать любовницей графа. Это мой выбор, и никто меня не принуждал его делать.
– Ты сама согласилась стать его любовницей!? – ахнул герцог. – Да как ты посмела?
– Мне уже девятнадцать лет, – она твердо посмотрела отцу прямо в глаза. – Я достаточно взрослая для того, чтобы решать за себя, и в состоянии разобраться, каков человек – плох или хорош.
– Мне плевать, сколько тебе лет, – буркнул Карлайлз, сбитый с толку ее дерзостью. – Ты моя дочь! А моя дочь не может быть… продажной девкой.
– Успокойтесь, дорогой герцог, – с улыбкою произнес Гладстон. – Разве вы не понимаете, зачем она говорит все эти мерзости? – он повернулся к Габриэлле и ласково сказал: – Ты добрая девочка, но не стоит защищать этого негодяя. Помнишь, вчера ты говорила мне совсем другое. Ты говорила, что стремишься к честной порядочной жизни, собираешься выйти замуж, а Сэндборн лишь помогает тебе в этом. Теперь ты видишь, дитя мое, – он окинул выразительным взглядом ее съежившуюся фигурку, – как он помогает найти мужа. Можно ли после этого рассчитывать на почтенное супружество?
Габриэлла подняла на него глаза, полные слез. Как же доказать этому седому старику, что она говорит правду? Как передать смысл их необычных отношений? Поверит ли он в то, что за один короткий час ее жизнь полностью перевернулась?
«Нет, – решила Габриэлла, – он ничему не поверит и ничего не поймет».
Она сидела молча, хотя ее сердце кричало от сожаления и страха. Что-то с ними будет?
– Итак, сэр, вы запятнали мою честь и оскорбили мою дочь! – напыщенно провозгласил Карлайлз. – Я вижу только один выход из создавшегося положения, – он выдержал театральную паузу и сказал: – Как порядочный человек вы обязаны на ней жениться.
– Жениться? На ней? – граф обернулся и сердито посмотрел на Габриэллу. – Но это же абсурд!
Питера привычно передернуло от слова «жениться», но Габриэлла с припухшими от поцелуев губами и заплаканными глазами выглядела такой беззащитной и соблазнительной, что все остальные слова застряли у него в горле.
– Разумеется, абсурдно ждать, что вы поведете себя как джентльмен. И еще более абсурдно думать, что вы возьмете на себя ответственность за этот позор, – язвительно заметил герцог. – И все же я требую, чтобы вы женились на Габриэлле.
Он заметил, как Питер смотрит на девушку, но истолковал этот взгляд по-своему.
– О, понимаю! Вы полагали, что ничем не рискуете, потому что она незаконнорожденная? Ну, так вот, Габриэлла не просто внебрачная дочь, она дочь герцога Карлайлза! И в ней течет достаточное количество голубой крови, чтобы сочетаться браком с таким прохвостом, как вы.
Питер замер. Еще одно слово, и он с удовольствием врезал бы по его напыщенной физиономии. Но герцог больше ничего не добавил, он выжидающе уставился на Питера, и в комнате воцарилось молчание.
Первой нарушила тишину Габриэлла.
– Прошу вас… отец, – одними губами сказала она. – Не принуждайте его. Граф вовсе не обязан на мне жениться. Между нами ничего не было.
– Искренне на это надеюсь, – хрипло проговорил герцог, скептически разглядывая ее, – потому что дворянин никогда не женится на обесчещенной женщине. Какой джентльмен удовлетворится, – он болезненно сморщился, – жалкими отбросами?
Епископ поспешно выступил вперед и, взяв Питера за плечи, заглянул ему в глаза.
– Герцог Карлайлз говорил с вами излишне резко, – но в одном он, безусловно, прав: вы должны жениться на девушке. Перед законом совести и церковью это единственный способ исправить ваше прегрешение. Вы соблазнили невинную девочку, и ваш святой долг взять ее в жены.
Спокойная авторитетность этих слов заставила Питера задуматься.
Ведь на самом деле священник прав. Он действительно хотел Габриэллу и добивался ее благосклонности до тех пор, пока она не сдалась. Он намеревался сделать ее своей любовницею, а теперь что же? Теперь он должен сделать ее своей женой!
Питер взглянул на Гладстона и в глазах старика прочел сияющее удовлетворение. Хитрец Уильям явно был рад тому, что поймал его с поличным. То, что он призван к ответу за удовольствие, которого даже не испытал, просто взбесило Питера. Несправедливость затопила боль унижения. Подумать только, какая ирония судьбы: Гладстон застукал его на том, чем грешил сам. Похотливый старик всегда мечтал его погубить и сейчас, конечно, не упустит своего шанса.
Мысли Питера вернулись к Габриэлле. Он хотел помочь ей, защитить, а что вышло? Если он откажется жениться, то своего места в жизни ей уже не найти, а если согласится, то… что будет с ним? С его репутацией, связями и положением в обществе? А реакцию Беатрис страшно даже себе представить.
В нем бурлили злость и смятение.
– Что ж, Габриэлла, похоже, в конце концов, ты получишь то, что хотела, – с горькой усмешкой проговорил он. – Скоро ты станешь замужней дамой.
Габриэлла смотрела на него во все глаза, а Питер, не очень любезно оттолкнув епископа, саркастически обратился к герцогу:
– Достаточно, сэр, мне будет очень приятно, если вы сами обратитесь в мэрию за лицензией на брак. Чем скорее с этим фарсом будет покончено, тем лучше.
С этими словами он поднял с пола свой сюртук и вышел, громко хлопнув дверью.
Когда вибрации гневного ухода Питера стихли, герцог, епископ и премьер-министр вышли из кабинета, чтобы дать Габриэлле возможность одеться. Они остались в коридоре и некоторое время молчали. Только
