Когда Габриэлле становилось особенно тошно, она скрывалась на верхнем этаже. Вот и сейчас она бродила по детской, трогая то качалку, то низенькую кроватку, которой, судя по всему, совсем мало пользовались. Разглядывая книги на полках, девушка представляла себе детей, которые проводили здесь время. Книги были совсем новыми, видимо, их не слишком часто брали в руки.
Но, что бы она ни делала, мысли ее неминуемо возвращались к Питеру. Габриэлла рисовала его себе маленьким мальчиком с кудряшками и ясными глазенками и недоумевала, куда же делся этот малыш? Ах, как бы ей хотелось иметь ребенка! Ей хотелось, чтобы у нее был полный дом ребятишек, похожих на Питера. Пусть у них будут румяные щечки и карие глаза, искрящиеся озорным весельем. Она стала бы рассказывать им перед сном сказки и устраивать пикники в саду, и придумала бы тысячи забав, только бы ее дети были веселы и здоровы.
А в это время Беатрис стояла в галерее и, хмурясь, смотрела на нетронутый поднос с едой..
– Да, ваша светлость, она опять не съела ни крошки, – покачал головой Онелоу. – Она очень несчастна, бедняжка.
– Или слишком изнежена, что вероятнее, – заметила графиня и сурово посмотрела на старика. Онелоу тотчас опустил глаза.
Какое-то время Беатрис раздумывала, как ей поступить, а потом смягчилась:
– Ну, ладно, пойду поговорю с девчонкой. Она направилась было к спальне Габриэллы, но голос дворецкого остановил ее.
– Молодая леди не у себя.
– А где же?
– Наверху, в детской.
– Какого черта она там делает? – в минуты крайнего раздражения Беатрис выражалась так, что могла заткнуть за пояс любого матроса.
– Смотрит на вещи, мечтает… По-моему, она любит детей.
– Вот как?
Беатрис добавила и эту частицу информации к своим знаниям и пошла наверх.
Едва она ступила на лестницу, как до нее донеслись звуки музыки. Ее невестка играла на пианино. Играла прекрасно, чисто, от всего сердца! Как завороженная, она слушала аккорды знакомой сонаты, не в силах сдвинуться с места.
Габриэлла закончила играть и встала, чтобы идти вниз. Приближался час ужина. В дверях она столкнулась со свекровью и отпрянула от неожиданности. Насколько ей было известно, Беатрис никогда не поднималась выше второго этажа.
– Этот инструмент ужасно расстроен, – небрежно бросила леди Сэндборп, прижимая ладонь к виску. – В будущем, пожалуйста, придерживайся нижних этажей и выбирай себе более продуктивные занятия.
Она подошла к пианино и со щелчком захлопнула крышку клавиатуры. Габриэлла поспешно выскочила из комнаты.
Когда девушка ушла, Беатрис задумчиво оглядела детскую и улыбнулась. Похоже, все складывается не так уж плохо. Ее невестка красива, воспитанна, образованна и, по словам Онелоу, любит детей. Лучшую партию Питер вряд ли мог составить, а, учитывая его репутацию, он, скорее всего, вообще никогда не женился бы. Да, все не так плохо, но Чтобы брак Питера сложился счастливо, нужно настоящее чудо. Остается надеяться, что эта девчонка и есть то самое чудо.
Спускаясь по лестнице, Габриэлла была на грани нервного срыва. Она спешила в свою комнату, чтобы дать волю слезам, но тут добряк Онелоу преградил ей путь. По его лицу она догадалась, что случилось нечто из ряда вон выходящее.
И правда, дверь распахнулась, и в холл в вихре шуршащего шелка ворвалась Розалинда.
– Бог мой, какая глушь! Меня предупреждали, что это далеко, но не сказали, что это ТАК далеко. Святые угодники, вместо того, чтобы трястись по этим мерзким дорогам, мы могли бы преспокойно катить во Францию, – она на секунду замолкла, потом всплеснула руками и воскликнула: – Габриэлла, ну что же ты там застряла?
– Габриэлла сбежала по ступенькам и оказалась в удушающих объятиях Розалинды.
– Мама!
– Дорогая моя, с тобой все в порядке? – Она отстранилась и внимательно посмотрела на дочь. – Девочка моя, с тех пор как ты уехала, я места себе не находила. А когда Клементина сообщила мне, что Сэндборн вернулся в Лондон один, я чуть с ума не сошла от волнения. Я представляла себе, как ты сидишь в этой жуткой деревне среди разного хлама, поруганная и убитая горем… – она обхватила лицо Габриэллы руками и, разглядев припухлости вокруг глаз, констатировала. – Негодяй! Он переспал с тобой и бросил на следующий же… – Розалинда запнулась. Неожиданно в ее голове зародилось другое, еще худшее предположение. – Этот развратник по крайней мере, переспал с тобой?
– О, мама! – румянец выступил на щеках Габриэллы, дал ясный ответ на этот вопрос.
– В таком случае он просто наглец! – возмутилась Розалинда. – Запер тебя в этой дыре, а сам развлекается в городе. Ну, ничего, моя милая, мама с тобой. Я приехала, чтобы помочь пережить тебе это испытание, и на сей раз я не брошу свое дитя.
– Что за шум? – прервал тираду Розалинды властный голос. На нижней ступеньки лестницы стояла Беатрис, и вид ее ничего хорошего не предвещал.
– Что здесь делает эта женщина?
– Леди Беатрис, позвольте вам представить мою маму. Миссис Розалинда Леко.
Габриэлла вышла вперед и попыталась загородить свою экстравагантно одетую мать.
– Мне известно, кто это, – заявила Беатрис, подходя к ним, прямая, как шпага. – Я спросила, что она
