Свиньи.
На протяжении всего пути Нефритовая госпожа не проронила ни слова. Отец известил её о смерти наложницы: мысленно она ликовала – ложе императора было свободно. Садако, эта неудачница из южной ветви Фудзивара, не в счёт. Впрочем, у Акико созрел план, как избавиться ещё от одной соперницы.
На первой же остановке она поделилась своими мыслями с отцом.
– Итидзё далеко не глуп, чтобы поверить в скоротечную лихорадку, – сказала она. – Необходимо, чтобы у него возникли подозрения…
Митинага с удивлением воззрился на дочь.
– Подозрения? Какие?
– Пусть у него возникнут подозрения, что виной смерти наложницы стал яд…
Митинага удивился ещё больше.
– Объясни мне: зачем это нужно? Ты поставишь себя по угрозу!
– Ничуть! Надо направить подозрения императора в нужное русло. Скажем, покинутая им Садако повинна в смерти наложницы…
Митинага рассмеялся.
– Акико, ты становишься настоящей императрицей!
… В час собаки кортеж Нефритовой госпожи миновал ворота Кэнрэй и ступил на территорию императорского дворца.
Садако прекрасно знала о возвращении Акико. С чувством нарастающей тревоги она ожидала этого события.
Когда кортеж достиг дворца Сэйре, луна ярко освещала территорию дворца и прилегающие к нему павильоны. Мурасаки не чаяла, как добраться до своей комнаты, третьей по счёту во Внутренней галерее.
Вскоре появилась молодая фрейлина по имени Косё, бедняжка не могла отделаться от назойливого сановника, и потому решила найти защиты у своей старшей наперсницы.
Мурасаки видя такое дело, тот час поняла: сановник слишком самонадеян и явно рассчитывает этой ночью на благосклонность молодой фрейлины. Дамы с удовольствием сняли с себя задубевшие от мороза одежды и облачились в кимоно, подбитые ватой. Мурасаки подбросила угля в жаровню: живительное тепло наполнило комнату. Затем, решив немного расслабиться и окончательно согреться, она извлекла закупоренный кувшинчик вина из стоявшего в углу китайского шкафа, и разлила напиток по чашам. Фрейлины с удовольствием их осушили, и уже было намеревались лечь спать, как фусуме распахнулись: перед ними предстал тот самый назойливый сановник. Молодая фрейлина тотчас метнулась за ширму. А Мурасаки решила во что бы то ни стало дать отпор наглецу.
– Что вам угодно в столь поздний час в моей комнате, господин младший советник? – решительно спросила она не прошеного гостя.
Тот уже был навеселе и не преминул ответить:
– Нынче ночью нам не спиться… Поэтому я и мои друзья решили навести вам визит, – нагло ответил тот.
Мурасаки было собралась возразить, но не успела: в комнату буквально ввалились Левый советник и младший левый советник, неразлучные друзья и страстные поклонники творчества старшей фрейлины. Дама поняла: это расплата за популярность при дворе.
На рассвете в час Зайца мужчины, наконец, откланялись, и покинули гостеприимный очаг Мурасаки. Однако Левый советник, особенно почитающий творчество дамы, пообещал:
– Очень холодно сегодня, мы окончательно продрогли… (И это после того, как Мурасаки потратила весь уголь для жаровни!) Мы зайдём к вам днём, госпожа Сикибу.
Мурасаки лишь кивнула в ответ, так возмутила её наглость и невоспитанность поклонника!
Утром император поспешил нанести визит Акико. Та же встретила своего супруга во всеоружии: то есть в ночном полупрозрачном одеянии с распущенными волосами. Едва бросив взгляд на жену, Итидзё тотчас возжелал её. И Акико раскрыла ему объятия.
Император был преисполнен страсти. Супруга с лихвой компенсировала ему их вынужденную разлуку. И, улучив момент, перевела разговор в нужное ей русло:
– Новости в Цутимикадо доходили исправно. Я слышала, что ваша наложница умерла, якобы от какой-то странной лихорадки… Мне очень жаль, поверьте!
Император склонился над женой, заглянув ей в глаза: они выражали искреннее сочувствие и любовь.
– Я был привязан к этой милой девушке. Её непосредственность, свежесть и юность подкупали меня… – признался он.
«Она всего-то на два года младше меня!» – возмущенно подумала Акико.
– Я непременно распоряжусь, чтобы её несчастным родителям отправили дары утешения… Недавно я стала матерью и понимаю, как страшно и тяжело потерять своё дитя в каком бы возрасте оно ни было…
Император расчувствовался и привлёк к себе Акико.
– А вы не думали мой господин, что завистники могли лишить жизни вашу любимицу? – как бы невзначай спросила интриганка.
– Но зачем? – недоумевал Итидзё.
– Скажем, ваши братья, рождённые от наложниц… Ведь они никогда не унаследуют трона. Теперь у вас есть законный наследник! Они просто хотели досадить вам… А может быть…
Император напрягся.
– Говори! – с нетерпением воскликнул он.
– А может быть, яд предназначался для вас. Ведь вы вкушали пищу вместе в Мизутамой…
Страх и холод закрался в душу императора.
– Я даже подумать об этом не мог… Какое коварство!
Акико, окрылённая успехом, продолжала гнуть свою линию:
– Думаю, что здесь явно прослеживается женская рука… Яд – удел слабой женщины…
– Садако… – прошептал Итидзё.
Акико была готова возопить от радости, но сдержалась: участь Садако предрешена, соперница погибла!
– Госпожа из Северных покоев давно сетовала на то, что вы уделяете ей мало внимания. А учитывая последние события, когда появился на свет наследник, положение её как матери одних лишь принцесс явно пошатнулось…
– Ты на редкость проницательна… Моя матушка умеет разбираться в людях. Она не ошиблась в тебе…
Через некоторое время императорскую семью постигло тяжёлое несчастье: принцы Тамэтака и Ацумити, приходившиеся императору братьями по отцу и рождённые от наложницы, внезапно умерли от точно такой же лихорадки что и Мизутама.
После кремации принцев Акико демонстративно выказывала свою печаль и даже отправилась помолиться в святилище Камо за упокоение их душ. Мурасаки сопровождала свою госпожу. Она догадывалась о происхождении таинственной болезни, тяжело переживая разочарование в Нефритовой госпоже и в придворной жизни в целом. Мурасаки старалась как можно чаще посещать свой дом и уделять внимание дочери. Однако, несмотря на частые отлучки из дворца Сэйрё, она сохранила статус старшей фрейлины – Акико при всей своей жестокости и жажде власти была привязана к Мурасаки.
Айшу – печаль
Ояко, потеряв почти одновременно двух блистательных любовников, была безутешна. Вскоре, чтобы забыть о потерях, она вышла замуж за высокопоставленного сановника Фудзивару Ясумасу и покинула двор. Покидая дворец Когосё, она даже не предполагала, что спустя десять лет её единственная дочь Косикибу станет наложницей императора. Косикибу, унаследовавшая поэтический талант и влюбчивость матери, родит императору сына. А после смерти Итидзё удачно выйдёт замуж и навсегда покинет столицу.
Император удалил из дворца госпожу Садако, обвинив её в том, что одна из дочерей рождена ею от
