– Ты понимаешь, что я могу не успеть унести ноги из китайского кибера, если там начнется серьезная заварушка?
– Пока кто-то из них не победит, тебе ничего не угрожает.
– А потом?
– Ты успеешь смыться. Я тебя знаю. Полгода назад ты откалывал номера и почище.
Ну вот и поговори с ней. Одним словом – деловая женщина. Она все равно своего добьется. А значит, всякое сопротивление бессмысленно.
О-хо-хо…
– Ладно, делать нечего, – сказал я. – Придется согласиться.
– Вот и отлично, – сказал Глория, совершенно будничным тоном, так, словно я только что согласился всего лишь сходить в ближайший магазин за хлебом.
– Только, умоляю, постарайся сделать так, чтобы твоя статья, или что ты там будешь писать, не навредила моему клиенту, – попросил я.
– Постараюсь.
Я задумчиво покачал головой.
По крайней мере более или менее честно. И слава богу, разговор обошелся без всех этих женских штучек, вроде заявлений 'Милый, ты сделаешь для меня невозможное?' или 'Дорогой, ты настоящий герой. Неужели для тебя это так трудно?'.
– Значит, сейчас ты отправляешься к Сержа?
– Да, прямо сейчас. Ты хочешь меня сопровождать?
Вот уж чего я точно не хотел. Мне хватило и прошлого визита в контору Сержа, а также знакомства с его секретаршей. Вполне возможно, за полгода он завел себе другую, но где гарантия, что она хоть чем-то лучше?
– А можно без этого?
Глория понимающе улыбнулась.
– Можно. Даже нужно. Ты подождешь меня здесь?
– Нет. Давай лучше встретимся у меня дома.
– Если ты рассчитываешь на какие-либо вольности…
– Прежде всего мне нужно закончить это дело, – заверил я. – И как можно скорее. Сколько тебе понадобиться времени?
– Думаю, часа два, не больше.
– Ну вот и хорошо. Пойдем, я тебя провожу до рекламного шара.
– Буду признательна.
В глазах у Глории мелькнуло какое-то странное выражение. Словно бы она о чем-то пожалела или в чем-то усомнилось. Впрочем, почти тотчас она стала самой собой – деловой женщиной, вынужденной зарабатывать себе на жизнь в мире киберов. В очень жестком, сложном, безжалостном мире.
Мы покинули скамейку и вернулись к рекламному шару. Остановившись возле него, Глория спросила:
– Ты пойдешь домой пешком?
– Да, – сказал я. – Пройдусь. Пока мне делать нечего. Почему бы не пройтись?
– В таком случае, не слишком увлекайся. Помни, я могу вернуться раньше чем через два часа.
– Не буду, – пообещал я. – Ни пуха тебе, ни пера.
– К черту, – сказала Глория.
Она шагнула в рекламный шар, а я повернулся к нему спиной и посмотрел в сторону парка.
Вряд ли Глория вернется раньше чем через два часа. Может быть, стоит прогуляться по парку? Проведать 'Влюбленных'?
В глубине этого парка есть скамейка, на которой сидят вечные влюбленные. Движущаяся скульптура, сделанная каким-то неведомым кукарачей. Первый раз я увидел ее полгода назад, удирая от погони. У меня в тот момент не было времени ее хорошенько рассмотреть. За эти полгода, я приходил к ней несколько раз. Что-то в этой скульптуре все-таки было странное, загадочное.
В первый раз, когда я ее увидел, у меня даже возникло предположение, что передо мной вовсе не живая скульптура, а каким-то неведомым образом возникнувшая проекция реальных, настоящих, в данный момент сидящих там, в большом мире, и целующихся влюбленных.
Явившись в парк во второй раз, я обнаружил 'Влюбленных' на том же месте. Вот только в этот раз они не целовались, а просто сидели рядом, на скамейке, держась за руки, не сводя друг с друга очарованных глаз. В третий раз они снова целовались, но сидели уже в другой позе.
Конечно, моя безумная теория о проекции лопнула. Настоящие влюбленные не могли сидеть на скамейке, обнимаясь, целуясь и просто глядя друг на друга, много-много дней подряд. Приходилось признать, что это и в самом деле всего лишь живая скульптура. Не более того.
Я успокоился. И несколько раз приходил к 'Влюбленным' просто отдохнуть, полюбоваться произведением искусства, подумать о смысле жизни. Почему-то, глядя на эту скульптуру, я испытывал ничем необъяснимую легкую, какую-то светлую грусть.
