несмотря на это в ней было много окон, выходящих на передний сад школы.
Зал был украшен высокими колонами, подпирающими потолок. На узорчатом белом потолке в центре висела огромная хрустальная люстра. «Если она упадет, то прибьет всех.
А падать она будет очень быстро», — сразу же увидев люстру, подумала я. Умирать в бальном зале мне не хотелось, и я отодвинула ногами стул, на котором сидела, подальше от центра. Это, конечно, все равно бы меня не спасло, но мне стало легче.
— Здесь будет бал проходить? — спросила я, нагнувшись к Оливии, сидевшей впереди.
— Нет. Здесь вся школа не поместится, ну, если поместится, то некуда будет ставить елку.
Я облокотилась на спинку стула и еще раз осмотрела просторный зал. Это какая огромная елка должна быть, чтобы не вместиться в этой комнате вместе со всеми учениками?
— Когда объявят класс, — начала учительница, и ее голос раздался эхом по бальному залу, — вы выходите парами друг за другом, по порядку: шестой курс, пятый курс, четвертый курс и третий. Растягивайтесь по всему кругу. Вам нужно будет тремя классами вместиться в два круга: внешний и внутренней. Сразу встав, принимаете позу. Заиграет музыка, и, как только все примут позы, начинаете. Не забудьте, что вы идете по часовой, — выделила мадам Рул последнее слово.
Под команды учительницы видоизменения мы три раза проиграли выход, а потом она разделила нас всех на пары, чтобы повторить и доучить танец.
— Та самая Милана Грей? — спросил меня мой партнер.
— Возможно, — сказала я, протягивая ему руку.
Мне в партнеры достался Стефан Стоун — старший брат Оливии. Он взял одной рукой меня за руку, другой за талию. Я равнодушно положила руку ему на плечо.
— Оливия рассказывала о тебе немного, хотя ты и без этого известна.
— Известна? — переспросила я, наклоняя голову и отводя правую ногу назад.
Увидев Стефана, его сестру близняшку — Стелу и Оливию, было тяжело не догадаться, что они родственники: светлые волосы, загорелая золотистая кожа, худоба. Но каждый из них отличался своей индивидуальностью, стилем, даже близнецы. У Стефана светлые волосы спадали до плеч, передние пряди служили длинной косой челкой; яркие карие глаза, идеальная кожа. Он напоминал мне почему-то эльфа. А вот Стела напоминала пацаненка: коротко постриженные волосы придавали интересный вид ее овальному лицу, а темными тенями она всегда подчеркивала шаловливые глаза. Стела была худой, худее младшей сестры. Оливия длинными волосами, обычно заплетенными в два колоска, сероголубыми глазами, большим разрезом глаз, пухлыми губами напоминала принцессу.
— Ты появилась из ниоткуда, на втором месяце учебы, поступила сразу на третий курс, а потом еще и сразилась с темным… Ты привлекла немало внимания, — сказал он, танцуя.
— Внимания?! — воскликнула я. — Конечно, только ради внимания и живу, — сказала я и опустила руки, покидая пару. Я, разозлившись, направилась прочь от него.
— Ты меня не правильно поняла. Я не хотел тебя обидеть, Милана, — схватил меня за руку он. Я развернулась. — Я не имел в виду, что ты пытаешься привлечь внимание. Я просто неправильно выразился, — объяснил он, и, поняв, что я уже не собираюсь уходить, отпустил руку. — Я просто чувствую, что тебя ждут еще немало приключений.
— Послушай его, девочка, — обратилась ко мне, повисшая у брата на шее, Стела. — Он редко говорит глупости.
Стефан повернул голову к сестре и усмехнулся ее словам. Стела ему улыбнулась и освободила его шею, чтобы протянуть мне руку:
— Стела Стоун.
— Милана Грей, — сказала я, пожимая ее миниатюрную ручку.
— Та самая?
— У вас что, это семейное? — простонала я.
Губы Стефана обнажили белые зубы:
— Наверно, — ответил он, взглянув на сестру, она пожала плечами.
— Оливия рассказывала о тебе, ты ее подруга, — сказала Стела.
Прозвенел колокол, и Стела схватила двумя руками ладонь брата.
— Стефан, пойдем, я пить хочу, — она потащила его за собой из зала.
— До свиданья, Милана Грей, — только успел сказать Стефан.
— Пока, — ответила я в гудящую толпу. Близнецов Стоун уже было не видно.
Я пару минут смотрела им в след. Странная они парочка. Все выходили из зала, а я стояла и мешала выходящим. «Вот она!» — послышался знакомый голос. Я обернулась. Над толпой старшекурсников торчала голова Оливера. Только я шагнула к нему, как он опустился вниз. Я попыталась пробраться сквозь учащихся к тому месту, где видела его, но только потерялась еще сильнее.
— Милана, — кто-то положил мне руку на плечо.
Я испуганно обернулась, это был Оливер.
— Я же сказал, что видел ее, — повернул голову он к Оливии.
— Где ты шаталась? — спросил выбравшийся из толпы Фред.
— Тут стояла.
Нашу небольшую кучку все огибали. Оливер схватил за руки меня и Оливию, она — Диану, та — Фреда, и он потащил нас к выходу. Уж сильно он спешил, я то и дело стукалась об чужие локти, нагло пробираясь вперед. Выбравшись из бального зала, мы пошли в кабинет математики, где предоставлялось два с половиной часа третьему курсам сделать уроки.
Мне совершенно не хотелась ничего делать, ведь завтра последний день учебы, потом
Бал и все — каникулы и мой первый новый год в кругу родных. У меня, наверное, были раньше семейные празднования, но я их не помнила. Со сладостными мыслями о празднике я вышла из кабинета, не сделав задание.
Глава 12
— Можно? — постучалась я в дверь к дяде Джеймсу.
— Входите, — через несколько минут отозвался он.
Я открыла дверь: дядя сидел за проверкой колбочек с зельями.
— О! — воскликнул он, повернувшись ко мне. — Заходи, дорогая. — Я послушно зашла в комнату и закрыла дверь. — Что-то случилось?
— Нет, ничего. Можно с тобой посидеть?
— Конечно, — ответил Джеймс, смотря сквозь прозрачное стекло на сваренный раствор. –
Сейчас я закончу проверять, и мы попьем чаю.
— Угу.
Дядя капал зелья в воду и проверял, как они среагируют друг на друга. В большинстве случаев вода резко превращалась в пар, но иногда и просто мутнела, или вообще ничего не происходило. Учитель Зельеварения, по совместительству мой дядя, откладывая пузыречки, заполнял табличку оценок. Я бродила по комнате. По обстановке нельзя было сказать, что Джеймс — учитель Зельеварения: позади одного из кресел, за которыми мы обычно пили чай, стоял небольшой шкаф с книгами и коробочками, в которых и скрывались «улики» дядиной профессии.
Громкий хлопок отвлек меня он изучения книг, разложенных по алфавиту. Я вздрогнула и машинально развернулась лицом к шуму. Дядя вскочил из-за стола, с грохотом уронив деревянный стул, на котором он пару минут назад сидел. Край стола был залит бурлящей жидкостью, которая стремительно капала на пол. Джеймс тихо выругался на одного из своих учеников, назвав его «обалдуем», стряхивая зелье со своего бежевого пиджака. Я схватила полотенце, упавшее вместе со стулом: оно было приготовлено специально для такого случая. Пока дядя снимал мокрый пиджак, под которым была одета белая рубашка в тонкую синюю полоску, я вытерла стол. Тряпка дурно запахла, и мне пришлось выйти из комнаты в класс Зельеварения, чтобы промыть ей в раковине. Когда я вернулась, Джеймс возился с серой, рваной половой
