Сергей поймал себя за улыбку. Не часто, но ему приходилось сталкиваться с подобными людьми в старые добрые времена, до Катаклизма.
— Вера сколько раз грозилась скормить птерам… Говорит, надоело тебя воспитывать, отдам птерам, может, они из тебя мужика сделают?.. Но я-то чем виноват? Природу ведь не обманешь… Природа — она ведь своего требует, — сказал он, нежно глядя на Макса.
Ангин вдруг хрюкнул, и Сергей с удивлением посмотрел на него: невозмутимый молчун мало на что реагировал в жизни, значит, эта ситуация была по-своему выдающейся.
— Садитесь пока, покушайте, — предложил парень. — Вера скоро будет.
Мужчины и мальчик ели в молчании. Парень крутился по дому, что-то подметал, стирал пыль, негромко напевая.
От Макса и Ангина держался на дистанции — видимо, чувствовал, что их природа требует врезать ему по челюсти. Рядом с Сергеем порхал с удовольствием.
— Папа… — прошептал Денис, наклонившись к отцу, — не обижайся на него… Он не виноват… Он несчастный…
Парень услышал.
— Ой, да ладно тебе, мальчик! — сказал он. — Ну в чем я несчастный-то?.. Хорошая у меня жизнь, не переживай!..
— Ты не представился, — грозно сказал Макс.
— Ленечка меня зовут, — сказал парень с непередаваемой интонацией. — А вы…
— А наши имена тебе знать необязательно, — отрезал Макс. — Ты как в деревне-то появился, Леночка?.. Извини — Ленечка… Неужели родился здесь?
— Ну прям! — с напускным возмущением сказал Ленечка. — Я сбежал из метро. С Красной Линии. Там стало невыносимо, просто невынос-симо! Я стал политическим беженцем, а потом ушел с караваном. Парни в караване скоро стали раздражаться, я едва продержался до деревни и упросил Веру меня оставить. Она моя крестная мама… Пришлось сначала даже попритворяться… ну… вы понимаете… Когда меня раскусили, караван ушел далеко. Не убивать же человека.
— Я бы убил, — спокойно сказал Макс.
— Ой, вот ты грубый и страшный! — сказал парень с удовольствием. — Умереть в твоих чудовищных лапах — такое нас-слаждение!
— Сейчас насладимся… — сказал Макс, приподнимаясь со своего места.
— Успокойся, — сказал ему Сергей. — Слушай, Леонид, а в метро на каких станциях ты бывал?
— На разных. Некоторое время жил на «Войковской», у анархистов… Им было все равно, кто я и откуда. Потом ушел от них на «Сокол». Там отлично, они богатели: хорошее свиноводческое производство налажено. Меня тоже хотели взять в свинари, но ухаживать за свиньями у меня таланта нет…
— А к чему у тебя есть талант, чучело ты огородное?! — сказал Макс.
— Погоди со своими грубостями, не видишь, что лиф, — твой товарищ интересуется моей жизнью… Потом попал на Красную Линию и застрял… Там та-акой тоталитаризм! Та-ак угнетают свободного человека!
— А «Площадь Ильича», «Перово», «Новогиреево»… На этих станциях бывать не приходилось? — спросил Сергей.
Ленечка закивал. Сердце Сергея забилось учащенно.
— Наверх с караваном я вышел с «Перова»… Места там, я вам доложу… брр…
Леня раскраснелся, польщенный оказанным ему вниманием.
— Такую фамилию — Возницын — ты не слыхал?
— Эдуард Георгиевич? Как же, были знакомы… Обходительный, чуткий… В отличие от некоторых своих коллег. Все переживал, что не может отправить какое-то лекарство своим… бывшим подопечным… Не помню толком.
Сергей смотрел в сторону и думал. Вот так, значит. Все подтверждается. Шанс есть. Настоящий, не призрачный. Ради этого шанса Полина убеждала меня идти в Москву на поиски Возницына. Надо же, как мир-то тесен! Значит, я все делаю правильно, и главная задача сейчас — выиграть гонку со смертью. Выиграть бы гонку… И выполнить то обещание, которое дал ей.
Он порывисто обнял сидящего рядом сына.
— Сынок, все у нас будет хорошо, вот увидишь. Я тебе обещаю.
— О! Уже познакомились! — сказала Вера, поднимаясь в дом и снимая респиратор. — Такой вот у нас… мужичонка. — Ленечка скривился. — Предлагаю вам сейчас сходить в баньку, помыться, попариться, побриться… А ты рот не разевай, не тебе предлагают! — грубо рыкнула она на обрадовавшегося было Ленечку. — У тебя, дружок, другое расписание помывки…
— Он точно с нами не пойдет? — с опаской спросил Макс.
— Не волнуйтесь, — сказала Вера.
Снова утомительная процедура одевания, неудобного спуска по далеко расположенным друг от друга перекладинам… На этот раз шли довольно долго: изба-баня находилась примерно в середине деревни.
Но купание… какое блаженство! Сергей уже забыл, что такое вдоволь горячей воды, мыло, мочалки, веники… Откуда они все это брали? Особенно мыло… Оказывается, он пах ничуть не лучше долинных. Насчет воды — растапливаемого снега — Вера их успокоила: вода кипятится не единожды, так что никакой радиации на выходе в ней не остается.
Сергей терся густо намазанной мылом жесткой мочалкой, рычал, обливался водой из шайки, намыливал голову, и грязь отлипала, смывалась, а вместе с ней уходило все плохое, что довелось пережить в последние дни. Он мыл и натирал до красноты Дениса, вопящего восторженно; рядом, в клубах пара, ухал и покряхтывал Макс, шлепая себя и Ангина горячим веником по спине и бокам; покрытый мелкими и крупными шрамами Ангин сопел, вздрагивая от шлепков… Счастье, билось в голове Сергея слово, будто птица, счастье, счастье… Вот оно — настоящее счастье. И как просто его достичь!
Лезвия в станках для бритья оказались старые, туповатые, кое-где даже с зазубринами, но это было ничего: разве может сравниться ничтожное неудобство от нескольких мелких порезов с удовольствием бритья, долгожданного освобождения от ненужной, свалявшейся, грязной растительности на лице, под которой зудит и чешется кожа?
Потом опять били друг друга вениками, дурачились, орали, причитали, просили пощады… Красные, горячие, скрипучие от чистоты тела растирали полотенцами и долго сидели в крохотном предбанничке, приходя в себя. Даже думать не хотелось, а уж одеваться, снова лезть по перекладинам… страшно представить.
— Три часа, — то ли с одобрением, то ли с осуждением сказала Вера, когда они вернулись. — И запасы мыла изрядно подсократились… Но ничего, взыщем по полной! — Она ухмыльнулась. — Присаживайтесь. Леня, сделай-ка всем чаю… И поговорим.
Глава 5
Тут Вера в задумчивости посмотрела на квелого, клюющего носом после бани Дениса и, пробормотав: «Разговор наш совсем не для детских ушей…», зычным голосом вызвала через окно одну из женщин, работающих в поле. Та быстро поднялась, помогла мальчику одеться и повела в гостевой дом.
У Дениса не было сил ни сопротивляться, ни даже возмутиться, к тому же он видел, что отец ни слова не сказал в защиту, а значит, тоже не хочет, чтобы сын оставался во время разговора.
Сергей действительно понимал — все то, о чем здесь пойдет речь, ребенку слышать совсем не нужно.
Уложив мальчика, немолодая седая женщина немного посидела с ним, пытаясь вспоминать и петь детские песенки, колыбельные; но ни одну песню так и не смогла закончить. Ей показалось, что мальчик уснул. Она быстро оделась и ушла.
Денис не спал, хотя и чувствовал, что вот-вот отключится. Тело после бани было легким, почти
