Зазвонил телефон.
– Горский! – обрадовался Антон, – а я как раз о тебе думал.
– И что? – спросил Горский.
– Ну, так просто, – смешался Антон, – ну, просто думал. Ничего конкретного.
– Ко мне тут Олег заезжал, – сказал Горский. – Он немного не в себе, имей в виду.
– А что с ним? – спросил Антон.
Что, в самом деле, могло случиться с Олегом? Может, ему нужна помощь? Надо будет ему позвонить. Хороший парень Олег, жалко, мало общаемся.
– Думает, он убил Зубова.
– А Зубов убился? – спросил Антон и порадовался: наконец-то. Зубову удалось убиться. Повезло. Вставило все-таки. Стоило только о нем подумать. – А чем он убился?
– Он не убился, – терпеливо сказал Горский. – Его убили.
– То есть как? – не понял Антон.
– Ну, застрелили вчера.
– Ой, блядь! – выпалил Антон.
Надо как-то срочно вернуться в обычное состояние сознания, хоть и неясно – как.
Раньше Антон никогда не был в «Бункере», хотя слышал о нем. Модный клуб, Антону показалось – где- то на окраине Москвы. У входа припаркованы иномарки, а внутри похоже на передачу «Шестнадцатый этаж» пятилетней давности: в то время посетителей «Бункера» назвали бы «неформалами».
Настя, школьная подруга Антона, любила смотреть эту передачу. Антон даже пару раз составил ей компанию. Сейчас он смутно вспоминал, что «неформалы» любили «Битлз» и Бориса Гребенщикова. В нетелевизионной, реальной жизни при удачном стечении обстоятельств из них получался Вася-Селезень – в худшем же случае они обзаводились женами и детьми, напрочь забыв неформальную молодость.
Вероятно, как раз ностальгия по молодости и гнала подобных людей в «Бункер». Впрочем, герои «Шестнадцатого этажа» были едва ли старше Антона, в «Бункере» же собирались тридцатилетние ветераны, сверстники Сидора и Альперовича.
После убийства Зубова Антон решил встретиться с Сидором – как и бывает в детективах, трупов становилось все больше, но Антону, в отличие от Эркюля Пуаро, Автор не гарантировал личной безопасности. Секретарша Сидора велела прийти завтра в пять: но ни в пять, ни в шесть Сидор в офисе не появился. В полседьмого заехал Альперович, сказал он, небось, в Бункере, поехали туда – и вот они сидят за столиком: Альперович, Антон и немолодой тридцатилетний мужчина в рваной брезентовой куртке и с волосами до плеч, сразу бросившийся к Альперовичу. Мужчину звали Витя – какой-то старый приятель Альперовича. Как живешь, чем занимаешься? Ну, так как-то… штучки делаю. Какие штучки? Ну, штуки я делаю, штуки.
Альперович пил виски, Витя – водку, Антон заказал колу.
– А чего ты в прошлый вторник на Силю не пришел? – спросил Витя.
– Занят был, – ответил Альперович. – Дела, я же говорю.
– Да ты стал совсем цивильный, – сказал Витя. – Помнишь у Умки песню? Типа: «Раньше ты в столовой собирал объедки, раньше ты ходил в разодранной жилетке?»
– Было что-то такое, – наморщился Альперович. – А что Умка?
– Не видел ее давно. Говорят, тоже цивильной стала. А ты, небось, на машине ездишь… волосатых подбираешь?
– Да какие теперь волосатые, – без энтузиазма ответил Альперович. – И шофер мой не любит, когда машину засирают.
– У тебя и шофер есть? Ну, ты даешь! А помнишь, как мы с тобой на третьем курсе циклодол ели?
– А то! В 215-й комнате, в общаге! – вдруг оживился Альперович. – С Маринкой и Петюней!
– И слайды Дали смотрели!
– Ага! Дали… знаешь, я во Флориде был в том году, специально в музей сходил – никакого сравнения. Первый раз – все-таки самый сильный.
– А мне недавно альбом подарили – по-моему, отлично.
Антон впервые видел Дали у той же Насти: кажется, это было, когда они пыхнули третий раз. Первые разы все-таки самые сильные, думает он, запоминаешь надолго. Смотрели Дали, слушали «Битлз» – да, действительно, как эти, с шестнадцатого этажа. Тогда Настя и сказала, что «Lucy in the Sky with Diamonds» – песня про LSD, по первым буквам припева. Мол, поэтому ЛСД и называют иногда «люсей». Жалко, что меня Настей зовут, Люсей было бы прикольней. Люся в небесах с алмазами. Что она там, кстати, делала? В школе Антон плохо знал английский, а сейчас про «Битлз» уже совсем неинтересно. При чем тут Люся, зачем ей на небесах алмазы? Может, как символ того, что под кислотой в какой-то момент все начинает сверкать как бриллианты? Или в том смысле, что ЛСД – такая же ценность в мире духа, как алмазы – здесь, на земле?
– Счастливый ты, – сказал Альперович. – Почти не изменился. Силю слушаешь, Дали смотришь, волосы до плеч, колокольчики-то хоть отпорол с клешей? (Витя кивнул.) А у меня жизнь движется так быстро, что чуть замедлюсь – превращусь даже не в реактивный след за самолетом, а в такие слизистые дорожки, как после улиток остаются.
– Читал «Лангольеров» Кинга? – спросил Витя. – Там то же самое. Они, эти лангольеры, съедают вчерашний день.
